Сокровенный смысл жизни. Том 3 - [18]
Надо искать такое счастье, которое не вредило бы ближнему. Свобода, которую предлагает нам капиталистический мир, свобода всех потребительских обществ и подобных систем – это лишь обусловленная, ограниченная свобода.
Статуя Свободы – одна из самых знаменитых скульптур в США и в мире, часто называемая символом Нью-Йорка и США, символом свободы и демократии, Леди Свобода. Это подарок французских граждан к столетию американской революции.
Как учил меня один старый философ-индус, счастье одних людей обычно рождается из несчастья других. Мы скатились до какой-то формы духовной коммерции, когда счастье одних отзывается страданиями других, когда чья-то свобода оборачивается несвободой для других, когда люди, стремясь избежать одной ловушки, попадают в другую. Так, к примеру, рабочие, пытаясь освободиться от давления со стороны своих хозяев, вступают в профсоюз. Но профсоюз тоже хозяин, часто еще более жесткий, нежели предыдущий. Очень трудно на самом деле стать свободным.
Даже на Востоке, который сегодня в моде, есть люди, считающие себя особенными. Они сидят в позе лотоса, целыми днями перебирают четки и мнят себя свободными, но таковыми не являются. Человек, желающий освободиться ото всех старых обычаев, человек, заявляющий, что он больше не станет есть то, что ели его деды, потому что переходит на макробиотику, – разве он свободен? Разумеется нет. Его день проходит в подсчетах, сколько риса ему надо съесть. Уж точно, моя бабушка, простая крестьянка, была более свободной и ела столько риса, сколько хотела.
Таким образом, мы видим, что существует целая система интеллектуализации свободы, из-за которой мы лишаемся свободы. Как прийти к новой свободе? К новой свободе, которая сохранила бы силу традиции и в то же время была бы на самом деле новой; которая помогла бы нашей молодежи найти выход, подсказала бы, как достойно пройти этот темный, трудный, но славный момент Истории? В темные времена, во времена больших сражений рождаются люди-герои, появляются великие идеи и тяжелые знамена развеваются на ветру Истории.
Необходимо сменить концепцию интеллектуальной свободы на концепцию свободы, воплощенной в жизнь. Нам нужно не думать о свободе, а быть свободными. Потому что, господа, эра размышлений, эра разума умерла. Разум много раз нас обманывал, как вы и сами знаете. Достаточно вспомнить ученых-рационалистов, отрицавших, что аппараты тяжелее воздуха могут летать. Они утверждали, что вода на дне океана должна иметь почти абсолютную плотность и поэтому на больших глубинах рыбы жить не могут, а это оказалось не так. Они не верили, что звук можно передавать по проводам, однако в 1876 году Грэхем Белл изобрел телефон. И подобных примеров множество.
То, что на первый взгляд кажется рациональным, на самом деле в высшей степени иррационально. Стремиться рационализировать свободу – значит изначально ограничить ее, а это равноценно ее отрицанию. Как только мы пытаемся дать определение свободе, она перестает быть свободой. Это все равно что говорить о Боге, что Он велик, добр, великолепен, светел… Если это действительно Бог, то он должен быть только Богом. Бог абсолютен, он присутствует во всем, и мы не можем наделять его характеристиками и чувствами, присущими человеку. Это – одна из проблем религии, ибо на протяжении истории люди приписывали Богу разные атрибуты. В X веке одни, в XIX – другие, а в наше время – третьи. Например, ни в Библии, ни в каком-либо другом Священном Писании нет ни слова против рабства. А когда Иисуса прямо спросили о подношениях, которые следует приносить императору, он ответил: «Кесарю – кесарево, Богу – богово». Для таких великих существ, как Иисус, это не проблема, ибо для них важно, чтобы свободой жили, а не убивали ее рациональными определениями. Основное, к чему мы пришли и в чем заключается наш долг, – это стремиться осуществлять на практике распоряжения нашей внутренней воли. Не говорить о свободе, а попытаться жить ею.
В моих путешествиях я много встречаюсь с людьми, и часто эти встречи производят на меня глубокое впечатление. Так, например, во время моей последней поездки по Европе я встречался с самыми разными группами людей, но всех их объединяла привычка собираться за столом и рассуждать: «Люди станут лучше. Мир будет подобен граду Божьему, о котором говорил святой Августин, он будет новым, лучшим. Не будет ни денег, ни угнетения, ни зла…»
Сказав все это, они смотрели на часы и говорили: «Ну что же, мне пора, меня жена ждет» или: «Что-то я устал, а завтра рано вставать на работу»… Эти люди, рассуждавшие об абсолютной свободе, о том, как полностью изменить мир, люди, считавшие, что вправе менять жизнь других, были не в состоянии ни на минуту освободиться от обстоятельств собственной жизни.
Наш поиск новой свободы должен быть поиском не рационализированной, а живой свободы. И чтобы этой свободой жить, нам надо спросить себя: кто мы, кем мы хотим стать, где мы находимся?.. Мы – это просто совокупность клеток, живущих благодаря какому-то электрическому импульсу? Мы – творения Божьи или же просто плод мгновения любви между нашими родителями? Нам необходимо познать самих себя, чтобы узнать, что мы на самом деле освобождаем; понять, что мы собой представляем, чтобы суметь освободиться. Нам надо понять, что мы – это не волосы, руки или одежда; мы – это не наш дом, не наши материальные блага и даже не наше тело. Даже страдая и испытывая боль, мы продолжаем думать, жить, чувствовать, мечтать о том, что выше нашей боли и наших страданий. Мы – это также не наша юность и не жизненная энергия. Внутренняя сущность с годами не стареет, не умирает. Если человек действительно идеалист, его идеализм живет всегда; единственное, что стареет, – это клетки его тела. В глубине души человек может всегда ощущать себя молодым. Он – нечто гораздо большее, чем его тело и жизненная энергия.
