Днём спросил у Энн, понравился ли ей фестиваль.
— Конечно, — ответила она. — Что бы там ни было, это всё равно замечательно — собираться вместе, знакомиться с другими людьми, которые тоже учатся у Бога и стараются исполнять Его волю. Только какие мы все-таки комичные, согласись?
«Да, — подумал я. — Комичнее не придумаешь».
Закрыл глаза и про себя попросил Бога показать мне, что Он Сам считает по-настоящему важным в этом странном и беспорядочном мире, где перемешались автофургоны, палатки, огромные шатры, то и дело опрокидывающиеся от ветра, праздничные вечера поклонения, христиане из самых разных церквей, ледяная вода и мерзкая погода. Когда я открыл глаза, мимо нашей палатки прошёл молодой парень с огромным деревянным молотком в руках. Казалось, он еле передвигает ноги от усталости. Вид у него был потрепанный, волосы всклокочены, лицо и куртка заляпаны грязью. Наверное, за последние двадцать четыре часа он так ни разу и не прилёг и всю ночь трудился на ветру, под холодным дождём, чтобы удержать на месте хоть некоторые шатры. Но даже после всего этого в его глазах всё равно светился странный, непонятный огонек, и я почему-то подумал, что никакая, даже самая отвратительная погода не сможет его погасить «Вот, видишь? — словно сказал мне Бог. — Это и есть самое главное».
Суббота, 31 мая
Сегодня на фестивале было причастие. Пока мы сидели и ждали, когда хлеб и чаша доберутся до нас, я невольно посмотрел на всех наших — на Ричарда и Леонарда, на Джеральда и Энн, на Эдвина и всех остальных — и про себя подумал, зачем, интересно, Бог соединил наши судьбы. Хотя я лично очень рад, что так получилось. Внезапно ощутил в своём горле комок, когда увидел, как старина Тинн, крепко зажмурившись, берёт в руки чашу и пьёт свою проблему и её решение.
Кстати, насчёт Леонарда — хорошо, что вспомнил! Когда всё закончится, надо будет его заарканить и наконец-то спросить, зачем ему понадобилась наша глупая кошка.
