Сокол Спарты - [95]
Мысль не улучшала настроения, хотя толстый ломоть оленины, подрумяненный для военачальников, что готовились отправиться этим вечером к царю, несколько сгладил сумрачность духа. В предвкушении столь волшебной пищи желудок сладостно заныл.
Весть о походе быстро разнеслась по лагерю, так что все двенадцать старших командиров сошлись ее обсудить или высказать свое суждение. Несомненно, частично на этот сбор повлиял аромат жареной оленины, но и без того Клеарх приветствовал каждого с теплотой.
Менон явился последним, кислый и раздраженный. К тому времени солнце уже начинало садиться, а этот человек, по всей видимости, весь день ничего не ел. Менон подошел с явной неохотой, и этот его настрой подтвердился первыми же словами из его уст:
– Ты, должно быть, ждешь, что к тебе будут подходить на полусогнутых? Я, пожалуй, вижу, отчего ты так хорошо ладил с персидским царевичем, спартанец. В тебе такая же спесь. Может, мне тоже броситься тебе в ноги? Это бы потрафило твоей великости?
– Я думаю, Менон, ты должен остаться, – ответил ему Клеарх, игнорируя язвительный тон. Менон был мелочен и раздражителен, но его люди сражались хорошо. При всей своей неприязни к эллинам, стоящим на другой ступени общества, свое ремесло Менон бесспорно знал.
Менон налитым тяжестью взглядом обвел лицо Клеарха, а затем лица остальных. С Проксеном и Софенетом все ясно, они со спартанцем не разлей вода. Из остальных один или двое с ним втихую соглашаются, что архонт бывает заносчив, однако сейчас они все смотрели на него сплоченно, как будто он здесь лишний.
– Я военачальник с двадцатью годами на службе, – с вызовом заявил он. – Последнее, что я слышал, это что тебя отвергли эфоры твоей же Спарты. И ты нашел царевича, готового залить тебе глотку золотом. Но это не значит, что ты здесь главный, неважно, что думают все эти глупцы. А почему, кстати, они так думают – потому что так назначил Кир? Тогда, может, мы его сейчас спросим? Царевич Кир, где ты там? Отзовись! Вознеси голос, подними руку, если ты считаешь, что Клеарх должен нами повелевать! Или нет? Ты молчишь? В таком случае, спартанец, свою судьбу решу я сам. А также судьбу моих людей, которые на меня смотрят.
– Ядовитый ты аспид! – вмешался Проксен. – Клеарх, наоборот, дает тебе шанс уберечься. В случае если нас сегодня ждет измена. Неужто ты не понимаешь?
– Твой друг – большой мыслитель, – усмехнулся Менон, – как он сам о себе мнит. Интересно, что персы предложили ему на самом деле, когда пришли говорить от имени своего царя? Не могу не задаться вопросом, а не было ли это частью их уговора с архонтом Клеархом, о котором мы не ведаем? Сохраняй спокойствие, Проксен. Я и тебе не стал бы доверяться больше, чем требует нынешняя безысходность.
– Хорошо! – рявкнул внезапно Клеарх. – Идешь сегодня с нами. Возможно, хоть это избавит меня от твоего нытья. Проксен, а ты должен будешь остаться.
– Только не я, – тотчас ответил Проксен. – Я буду подле тебя.
Его тон не допускал возражений, и это снова дало Менону повод заговорить:
– Что бы вы ни затевали вместе, я это выясню. Так в чем дело? Должен ли Проксен переместить лагерь, пока нас здесь нет? Нет уж, Проксена я тоже желаю видеть около себя.
Клеарх через силу разжал правый кулак, между делом прикидывая, не сделать ли вперед два быстрых шага, оставив тело фессалийца холодеть на земле. Перспектива была заманчива, но он умерил себя так же, как когда ему было семь лет. Уроки, даваемые Спартой, были жестки, но именно они, как ничто иное, закаляли волю. А потому он через силу улыбнулся и неторопливо кивнул:
– Что ж, как скажешь. Мы вместе войдем в пещеру льва. И если он нас проглотит, то на губах у меня, Менон, будет твое имя.
– Говорить ты мастер, – пожал плечами Менон. – Но меня ты не проведешь. Это я могу тебе обещать.
Тиссаферн возвратился с наступлением вечера, когда багряное солнце пустыни спустилось вниз, к скудной поросли. Все двенадцать греческих военачальников, на вид свежие и отдохнувшие, уже ожидали. По негласным законам перемирия, с ними не было копий и щитов, но каждый оставил при себе короткий меч; что до Клеарха, то он предпочел подвешенный у поясницы копис.
Тысячи пришли их проводить и стояли сейчас в молчании. Тиссаферн насупленно покосился на это множество, где никто не выглядел поверженным или убоявшимся. Какой странный народ: проигрывая битвы, они как будто об этом не догадываются.
– Царь Царей повелел, чтобы ваши сподвижники во время вашего отсутствия оставались здесь, – шмыгнув носом, сообщил он. – Мой повелитель Артаксеркс изволил сказать, что перемирие действует, пока вы здесь, но не при движении туда или назад. Это понятно?
Клеарх какое-то время не отвечал. В полумраке глаза его казались неестественно, пронизывающе яркими.
– Понятно, – вымолвил он наконец. – Мир, если стоим на месте; война, если пошевельнемся.
Слова больше походили на угрозу, чем на согласие с требованием.
Тиссаферн, нервно отведя взгляд, дернул поводья.
Примерно через час хода – расстояние около тридцати стадиев – сгустилась темнота.
– Сколько еще, по-твоему, осталось? – спросил Проксен на греческом. – У меня уже ноги затекают.
Древний Рим. I век до Рождества Христова. Молодой человек из аристократической семьи неудачно участвует в гражданской войне, поддерживая проигравшую сторону, и чудом избегает гибели. Он начинает свою карьеру в жестокое время, но добивается, чтобы перед ним распахнулись врата Рима. Позже его имя станет нарицательным для всех правителей будущего. Ведь слова «царь», «кесарь», «кайзер» напоминают, что юношу звали Цезарь.
Гай Юлий Цезарь мертв. Осиротевший Рим беснуется, требуя крови убийц. И кровь прольется – на улицах Вечного города, в тиши поместий и на полях сражений, где сойдутся в безжалостной битве римские легионы, еще недавно сообща служившие Сенату и Народу. Кто возьмет власть, выпавшую из рук убитого божества? Кого история назовет триумфатором, а кому в награду достанутся лишь смерть и забвение? В череде могущественных консулов, сенаторов, военачальников трудно заметить самого юного из претендентов на власть – молодого человека по имени Октавиан.
Он родился в год Огня и Тигра. Его появление на свет при необычных обстоятельствах говорило о том, что смерть будет ему верным спутником и он станет великим воином. И он исполнил пророчество. Воодушевил свой народ на битвы и повел его к славе через великую пустыню и могучие горы. Побежденные народы склонились перед ним. Полмира лежало у его ног. Его звали Чингисхан. И этот роман о самом трудном решении в его жизни. Он должен выбрать наследника, человека, способного сохранить его державу и осуществить его мечту: совершить поход к последнему морю.Конн Иггульден – признанный мастер исторического романа.
Он родился при необычных обстоятельствах: одни посчитали это дурным знаком, а другие предрекли, что смерть будет ему верным спутником и он станет великим воином. Предательство тех, кому он доверял, едва не стоило ему жизни и заразило душу жаждой мести, а страдания закалили тело. Он ни перед кем не склонялся, не поддавался ни страху, ни слабости. Его не заботили ни богатство, ни добыча — одна только власть. Он создал империю, простиравшуюся от берегов Дуная до Тихого океана. Его звали Чингисхан. И это роман о его молодости.
Видимо, проклят род великого Чингисхана, ибо нет покоя в его империи – и мира между его потомками. И десятилетия не прошло со дня смерти великого хана Угэдэя, а поминальщицы уже оплакали его сына, хана Гуюка. А остальные внуки великого завоевателя принялись рвать огромный Чингисов улус, как волки – павшего оленя… Недалек тот час, когда брат пойдет на брата, мечтая об одном – о троне в Каракоруме, а планы Чингисхана о завоевании мира пойдут прахом. Но нашелся чингизид, который железной рукой остановил развал империи – и расширил ее до пределов возможного.
Англия, 1461 год, разгар войны Алой и Белой роз. После сокрушительного поражения в битве при замке Сандал войско Йорков было практически рассеяно. Армия Ланкастеров, победоносно наступая, отбила из плена короля Генриха и подошла к стенам Лондона. Но неприступный город-крепость не открыл свои ворота перед стягами с алой розой. И тогда граф Ричард Уорик, один из предводителей сил Йорков, решил пойти на не виданный доселе в Англии шаг: при живом короле провозгласить другого монарха – герцога Эдуарда Йорка. Вот это настоящий правитель – молодой, могучий, искусный и неистовый воин; за ним пойдут люди, ненавидящие и презирающие слабоумного короля Генриха.
К моменту зарождения культуры Серебряного века стране только предстояло пережить Кровавое воскресенье и ужасы Первой мировой. Но предчувствие беды уже зрело. Было ясно, что прежняя жизнь продолжаться не может. И поэзия, музыка, живопись, как натянутые струны, резонировали с этой дрожью… Географические рамки Серебряного века узки — в основном это Москва и Петербург. Большинство поэтов и поэтесс были знакомы и стремились увидеться. И, разумеется, они писали друг другу стихи, и эти стихи лучше всего представляют эпоху.
“Эпоха крайностей: Короткий двадцатый век (1914–1991)” – одна из главных работ известного британского историка-марксиста Эрика Хобсбаума. Вместе с трилогией о “длинном девятнадцатом веке” она по праву считается вершиной мировой историографии. Хобсбаум делит короткий двадцатый век на три основных этапа. “Эпоха катастроф” начинается Первой мировой войной и заканчивается вместе со Второй; за ней следует “золотой век” прогресса, деколонизации и роста благополучия во всем мире; третий этап, кризисный для обоих полюсов послевоенного мира, завершается его полным распадом.
Испания. Королевство Леон и Кастилия, середина 12-го века. Знатного юношу Хасинто призвал к себе на службу богатый и влиятельный идальго. Не каждому выпадает такая честь! Впору гордиться и радоваться — но не тогда, когда влюблен в жену сеньора и поэтому заранее его ненавидишь. К тому же, оказывается, быть оруженосцем не очень-то просто и всё получается не так, как думалось изначально. Неприязнь перерастает в восхищение, а былая любовь забывается. Выбор не очевиден и невозможно понять, где заканчивается верность и начинается предательство.
Книга британского историка и дипломата Перси Сайкса наиболее полно и достоверно воспроизводит историю Афганистана – государства, которое долгое время было центром борьбы за власть ввиду своего географического и стратегического положения. Автор описывает важнейшие исторические и политические события, происходившие на Среднем Востоке с древнейших времен до осады Герата в 1833 г., а также историю Афганистана с Первой англо-афганской войны, закончившейся оккупацией Кабула, до убийства короля Надир-шаха и восшествия на престол Захир-шаха в 1933 г.
По Прутскому миру Россия потеряла свои завоевания на юге, и царь Пётр, после победы над Швецией, начал готовить новую войну с турками, но не успел. При его преемниках всё пошло прахом, дело дошло до того, что знать в лице восьми «верховников» надумала, ограничив власть царя «кондициями», править самостоятельно. Государыня Анна Иоанновна, опираясь на поддержку гвардии, разорвала «кондиции», став самодержавной императрицей, и решила идти путём, указанным Петром Великим. А в Европе неспокойно: идёт борьба за польский престол, шведы ведут тайную переписку с турецким султаном, чьи войска постоянно угрожают русским землям, да и союзники у России весьма ненадёжные… Новый роман признанного мастера исторической и остросюжетной прозы.
Книга на основе телепроекта о Гражданской войне.