Сокол Спарты - [91]
Храп становился глубже и громче, и женщина направилась обратно, к себе под одеяло. Большинство лагерного люда лежало семейными группами или располагалось кучками вокруг повозок. В своем страхе они льнули друг к другу; было видно, как при проходе через становище за ее поступью тревожно следят людские глаза. У нее самой семьи, разумеется, не было. Все, чем она располагала, было утрачено в один-единственный день. Свернувшись калачиком на песчаной земле, одну руку она сунула себе под голову, а другой укрыла лицо, чтобы никто не слышал ее плача.
Пробудилась Паллакис толчком, в страхе. Было уже утро, а грубые голоса вокруг принадлежали грекам, поднимавшим лагерь на ноги. Она с зевком потянулась, а поднявшись, увидела гоплитов, бегущих трусцой на границе лагеря. Кто-то из них направлялся к холмам, в поисках высоты обзора. Другие – и их было больше – находились среди обитателей лагеря, направляя их в ту или иную сторону для справления нужды. Многие мочились прямо там же, где вставали, и воздух густел от едкого запаха – или же это был запах страха. Напряжение читалось на каждом изможденном лице, слышалось в надрывном плаче детей. Некоторые во вчерашней схватке лишились отцов, но в основном это была просто реакция на мрачные лица и витающий всюду дух нависшей расправы.
Лопат для рытья отхожих ям не было, и тысячи оставляли кучки выделений прямо там, где находились, – вид гнусный, а вонь такая, что сама мысль о скором снятии со стоянки была в радость. Люди на время превращались в безродных кочевников, до нападения царского войска или смерти от жажды в дороге. Вода сейчас была ценнее, чем мясо, так как гурт из овец, коз и ослов они все же гнали с собой. Некоторые из оставшихся повозок разламывались на дрова. Так что пища была, но рот мучительно пересыхал, и губы трескались.
Спустя непродолжительное время воины прокричали призыв идти или оставаться. У Паллакис вызвал невольную улыбку один молодой человек, согнувшийся под тюком поклажи, более пригодным для мула. Его жена шла налегке, но все же нашла время нахмуриться на наложницу царевича, когда та походя улыбнулась ее детишкам. Это было выражение, с которым Паллакс начинала сталкиваться все более часто. Смерть царевича будто позволяла кое-кому в лагере показывать, насколько они презирают женщину, согревавшую его ложе. Паллакис в ответ лишь поджимала губы и не выказывала им своего одиночества.
Клеарх свое дело знал, это было очевидно. Затерянная среди тысяч чужих ей людей, она видела, как греческие воины шагают сзади плотным строем, погоняя люд, будто скот, как и накануне. Пункта назначения обитателям лагеря никто не называл. Каждый последующий час обострял людские нужды, так что голоса взвивались в жалобно-сварливых стенаниях. Взошло солнце, безжалостно и неуклонно иссушая глотки. Даже самые страждущие могли единственно надтреснутыми голосами клянчить воды.
Ближе к полудню навстречу им попалась река. Ни бурдюка, ни кувшина у Паллакис не было, и она, просто встав на колени возле места, где вода точила глинистый берег, черпала и ненасытно пила, пригоршня за пригоршней, словно хотела напиться раз и навсегда. Но не успела она отойти от того места, как жажда глумливо начала напоминать о своем возвращении. Кожа женщины лоснилась испариной, а руки были в терракотовых пятнах засохшей грязи. Проводить пальцами по волосам больше не было возможности, и она просто завязала волосы в узел, как простую солому, забыв об их роскошной пышности, своем еще недавнем предмете гордости. Солнце безжалостно стегало зноем, но ход людского потока в какой-то момент застопорился. Впереди, где находилось воинство, проходило какое-то совещание.
Через людское сборище она пролезла вперед увидеть и послушать, что там происходит. Неудивительно, что она застала там Клеарха, а вокруг него греческих военачальников. Они взирали на спартанца как на спасителя, веря в его легенду. Паллакис взмолилась богам, чтобы у него получилось вывести их из этой преисподней. Стоя там, она вдруг заметила, что Клеарх смотрит прямиком на нее. Он приветственно поднял руку, так что кто-то обернулся поглядеть, кто там улучил его внимание. Паллакис не оглянулась, когда за своей спиной услышала змеистый шепот злословия. Защитника в толпе у нее не было.
Клеарха, среди прочих, слушал какой-то молодой человек с намотанными на руку поводьями. Из-за плеча к нему просовывала голову прекрасная лошадь, ища у него в сжатом кулаке лакомство. Несомненно, животное было так же голодно, как и все остальные. Поймав на себе взгляд молодого человека, Паллакис в ответ тоже улыбнулась. Лошади ей нравились. В каком-то смысле они олицетворяли свободу – во всяком случае, бо́льшую, чем ходьба пешком. Тот молодой человек улыбнулся открыто, и Паллакис заставила себя отвести взгляд, понимая, что здесь нужно соблюдать осторожность.
– Водой мы снабдились, пища тоже есть, – говорил Клеарх тем, кто стоял рядом. – В дороге, несомненно, будут попадаться и селения. Местность для перехода непростая, но мы ее осилим. Прибежища… вот с ними никак. Хотя я не вижу, чтобы надвигалась гроза. А если б и надвинулась, я бы только приветствовал: и отмыться под ней, и даже напиться можно вволю.
Древний Рим. I век до Рождества Христова. Молодой человек из аристократической семьи неудачно участвует в гражданской войне, поддерживая проигравшую сторону, и чудом избегает гибели. Он начинает свою карьеру в жестокое время, но добивается, чтобы перед ним распахнулись врата Рима. Позже его имя станет нарицательным для всех правителей будущего. Ведь слова «царь», «кесарь», «кайзер» напоминают, что юношу звали Цезарь.
Гай Юлий Цезарь мертв. Осиротевший Рим беснуется, требуя крови убийц. И кровь прольется – на улицах Вечного города, в тиши поместий и на полях сражений, где сойдутся в безжалостной битве римские легионы, еще недавно сообща служившие Сенату и Народу. Кто возьмет власть, выпавшую из рук убитого божества? Кого история назовет триумфатором, а кому в награду достанутся лишь смерть и забвение? В череде могущественных консулов, сенаторов, военачальников трудно заметить самого юного из претендентов на власть – молодого человека по имени Октавиан.
Он родился в год Огня и Тигра. Его появление на свет при необычных обстоятельствах говорило о том, что смерть будет ему верным спутником и он станет великим воином. И он исполнил пророчество. Воодушевил свой народ на битвы и повел его к славе через великую пустыню и могучие горы. Побежденные народы склонились перед ним. Полмира лежало у его ног. Его звали Чингисхан. И этот роман о самом трудном решении в его жизни. Он должен выбрать наследника, человека, способного сохранить его державу и осуществить его мечту: совершить поход к последнему морю.Конн Иггульден – признанный мастер исторического романа.
Он родился при необычных обстоятельствах: одни посчитали это дурным знаком, а другие предрекли, что смерть будет ему верным спутником и он станет великим воином. Предательство тех, кому он доверял, едва не стоило ему жизни и заразило душу жаждой мести, а страдания закалили тело. Он ни перед кем не склонялся, не поддавался ни страху, ни слабости. Его не заботили ни богатство, ни добыча — одна только власть. Он создал империю, простиравшуюся от берегов Дуная до Тихого океана. Его звали Чингисхан. И это роман о его молодости.
Видимо, проклят род великого Чингисхана, ибо нет покоя в его империи – и мира между его потомками. И десятилетия не прошло со дня смерти великого хана Угэдэя, а поминальщицы уже оплакали его сына, хана Гуюка. А остальные внуки великого завоевателя принялись рвать огромный Чингисов улус, как волки – павшего оленя… Недалек тот час, когда брат пойдет на брата, мечтая об одном – о троне в Каракоруме, а планы Чингисхана о завоевании мира пойдут прахом. Но нашелся чингизид, который железной рукой остановил развал империи – и расширил ее до пределов возможного.
Англия, 1461 год, разгар войны Алой и Белой роз. После сокрушительного поражения в битве при замке Сандал войско Йорков было практически рассеяно. Армия Ланкастеров, победоносно наступая, отбила из плена короля Генриха и подошла к стенам Лондона. Но неприступный город-крепость не открыл свои ворота перед стягами с алой розой. И тогда граф Ричард Уорик, один из предводителей сил Йорков, решил пойти на не виданный доселе в Англии шаг: при живом короле провозгласить другого монарха – герцога Эдуарда Йорка. Вот это настоящий правитель – молодой, могучий, искусный и неистовый воин; за ним пойдут люди, ненавидящие и презирающие слабоумного короля Генриха.
В своем исследовании английский историк-публицист Джон Кимхи разоблачает общепринятый тезис о том, что осенью 1939 года Британия и Франция не были в состоянии дать вооруженный отпор фашистской агрессии. Кимхи скрупулезно анализирует документальные материалы и убедительно доказывает нежелание британских и французских правящих кругов выполнить свои обязательства в отношении стран, которым угрожала фашистская Германия. Изучив соответствующие документы об англо-французских «гарантиях» Польше, автор наглядно продемонстрировал, как повели себя правительства этих стран, когда дело дошло до выполнения данных ими обещаний.
Деньги были изобретены ещё до начала письменной истории, и мы можем только догадываться о том, когда и как это произошло. Деньги — универсальное средство обмена, на них можно приобрести всё, что угодно. Количеством денег измеряют ценность того или иного товара и услуги, а также в деньгах измеряется заработная плата, или, по-другому, ценность различных специалистов. Деньги могут быть бумажными, металлическими, виртуальными… Они установили новый способ мышления и поступков, что изменило мир. Сегодня власть денег становится неоспоримой в человеческих делах.
Цель настоящей книги британского востоковеда, специалиста по истории ислама и древних языков Де Лейси О’Лири – показать читателю, что доисламская Аравия, являясь центром арабского сообщества, не была страной, изолированной от культурного влияния Западной Азии и от политической и социальной жизни своих соседей на Ближнем Востоке. В книге подробно рассматриваются древние царства, существовавшие на территории Аравии, их общение между собой и с внешним миром, большое внимание уделяется описанию торговых путей и борьбе за них.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Народы Запада уже шесть столетий пытаются подчинить другие страны, опираясь на свои технологии, но те не всегда гарантируют победу. Книга «Власть над народами» посвящена сложным отношениям западного империализма и новых технологий. Почему каравеллы и галеоны, давшие португальцам власть над Индийским океаном на целый век, не смогли одолеть галеры мусульман в Красном море? Почему оружие испанцев, сокрушившее империи ацтеков и майя, не помогло им в Чили и Африке? Почему полное господство США в воздухе не позволило американцам добиться своих целей в Ираке и Афганистане? Дэниел Хедрик прослеживает эволюцию западных технологий и объясняет, почему экологические и социальные факторы иногда гарантировали победу, а иногда приводили к неожиданным поражениям.
“Эпоха крайностей: Короткий двадцатый век (1914–1991)” – одна из главных работ известного британского историка-марксиста Эрика Хобсбаума. Вместе с трилогией о “длинном девятнадцатом веке” она по праву считается вершиной мировой историографии. Хобсбаум делит короткий двадцатый век на три основных этапа. “Эпоха катастроф” начинается Первой мировой войной и заканчивается вместе со Второй; за ней следует “золотой век” прогресса, деколонизации и роста благополучия во всем мире; третий этап, кризисный для обоих полюсов послевоенного мира, завершается его полным распадом.
Книга на основе телепроекта о Гражданской войне.