Сокол Спарты - [109]
При разъяренном неприятеле, все еще роящемся на другом берегу, Ксенофонт отдал приказ квадрату двигаться вперед. Наполнить водой бурдюки не было возможности: персидские лучники, разъяренные и униженные тем, как их одурачили, были бы этому только рады. Так что греки пошагали с пересохшими глотками, на зато целые, по земле, на которой уже проклевывалась зеленая растительность. Путь занял весь день, а когда сзади наконец показались оставшиеся персидские всадники, их было чем отвадить: для этого у эллинов теперь имелись и кони, и дротики.
К тому времени как солнце снова начало снижаться, утренняя встревоженность во всех уже улеглась. Теперь самыми насущными проблемами были голод и жажда, хотя место под ночлег на эту ночь вроде бы предвиделось. Разведчики сообщили о брошенном городе, до которого к исходу дня можно было добраться. Его стены вырисовывались на протяжении нескольких часов. Дойдя до него, люди и кони пробрались через древний пролом в стене, по россыпи битого камня. Их встретил сухой горячий запах пыльных улиц, без малейших признаков жизни. Для такого огромного пространства тишина была несвойственной, хотя по стенам тут и там шныряли длиннохвостые ящерицы, срываясь на бегу от страха перед таким обилием двуногих, бесцеремонно нарушающих долго царившее здесь молчание. Все, кто мог, группами разбрелись по всему городу на охоту за чем угодно. Одна такая группа натолкнулась на леопарда, который сильно изодрал одного из охотников, прежде чем сам был пронзен копьем. Другие добывали голубей, а в городе все это время стоял стук камней: это продолжали упражняться пращники, исполненные решимости сделаться угрозой, какой пока только притворялись.
На площади посреди города взгляду Ксенофонта предстала огромная пирамида, около шестидесяти шагов в высоту. Входа в нее нигде не было, равно как и объяснения самому ее существованию. Один из сотников подал ему найденный в дорожной пыли кусок стекла, похожий на выпуклый закругленный глаз рыбы. Внутри некоторых зданий там обнаружились кости, а еще бронзовые доспехи какого-то неведомого воина. Видимо когда-то, в незапамятной древности, город постигло бедствие, равное по силе гневу богов.
Возле реки эллины захватили нескольких пленных – всего с десяток, но их можно было допросить. Одного Ксенофонт для острастки приказал умертвить, а остальных на протяжении вечера допрашивал. В это время его воины раздавали женщинам и детям лагеря скудную пищу. Костры разжигались из дерева, настолько старого и сухого, что оно вспыхивало от одной лишь искры огнива. Запах жарящегося мяса наполнил рты голодной слюной. Вина не было, но в подвалах обнаружились глиняные кувшины, в которых оно когда-то содержалось, а также колодец с чистой водой. Смесь одного и другого оказалась не лишена приятности, и, по крайней мере, напоминала о вкусе винограда.
Один из пленников утверждал, что город назывался Лариса, а другой спорил, что это был Нимруд, некогда столица мидян. Все это приходилось переводить тем, кто знал оба языка, что замедляло выяснение. Ксенофонт прохаживался по гребню городских стен, а пленные бубнили о несметных царских силах внизу. Стратег пообещал им жизнь в обмен на все, что им известно. На кону стояло выживание, поэтому Ксенофонту было все равно, казнить пленных или миловать. Он сказал им об этом невозмутимо и ясно. А те, видя на пыльных камнях мертвое тело товарища, в его слова уверовали и трещали без умолку.
Заслышав вверху тихий свист, он, подняв голову, увидел Геспия и его подопечную, которые по боковым ступеням поднялись на площадку выше уровня стены. Ксенофонт мысленно вздохнул, хотя и улыбнулся этой паре. Стоит ли даже упоминать, что быть вождем означает так мало времени наедине с собой; но иначе не получается. Взять Сократа: старик явно наслаждался обществом других, смотрясь на фоне толпы ярче и живее. Что до Ксенофонта, то ему обыденные разговоры были в тягость. Он предпочитал серьезность цели, свой ум и силу используя на то, чтобы по мере поступления решать ту или иную задачу. Мелькнула мысль, не услать ли эту пару подальше. Но в очередной раз красота женщины заставила его повременить с решением. За долгие века своего существования этот город был местом смерти и жуткой, призрачной тишины. Так отчего бы не оживить его присутствием этой красавицы с вьющейся на ветру гривой распущенных черных кудрей?
– Я сама просила об этой встрече, Ксенофонт, – прямо сказала Паллакис.
– Вот как? – вымолвил Ксенофонт, взглянув на Геспия. У этого юного афинянина вид был такой же влюбленный, как у щенка. Ксенофонт сам удивился непроизвольному уколу ревности, когда Паллакис тронула молодого человека за руку. Возможно, внешне он этого не выдал, однако было подозрение, что Паллакис, вероятно, мастерица в чтении мужских душ.
Ксенофонт вздохнул.
– Госпожа, мне нужно…
Он спохватился прежде, чем повлечь обиду, но вспомнил дисциплину, которую видел в спартанцах. Он должен вести за собою людей. Если это означает конец уединения, то быть посему.
– Госпожа, для чего я могу быть нужен?
– Просто для чувства сближенности, славный полководец, – ответила она, глядя на него большими пушистыми глазами. – Люди напуганы… А напуганные мужчины и женщины – плохие попутчики во всем. Я хотела поговорить о наших шансах.
Древний Рим. I век до Рождества Христова. Молодой человек из аристократической семьи неудачно участвует в гражданской войне, поддерживая проигравшую сторону, и чудом избегает гибели. Он начинает свою карьеру в жестокое время, но добивается, чтобы перед ним распахнулись врата Рима. Позже его имя станет нарицательным для всех правителей будущего. Ведь слова «царь», «кесарь», «кайзер» напоминают, что юношу звали Цезарь.
Гай Юлий Цезарь мертв. Осиротевший Рим беснуется, требуя крови убийц. И кровь прольется – на улицах Вечного города, в тиши поместий и на полях сражений, где сойдутся в безжалостной битве римские легионы, еще недавно сообща служившие Сенату и Народу. Кто возьмет власть, выпавшую из рук убитого божества? Кого история назовет триумфатором, а кому в награду достанутся лишь смерть и забвение? В череде могущественных консулов, сенаторов, военачальников трудно заметить самого юного из претендентов на власть – молодого человека по имени Октавиан.
Он родился в год Огня и Тигра. Его появление на свет при необычных обстоятельствах говорило о том, что смерть будет ему верным спутником и он станет великим воином. И он исполнил пророчество. Воодушевил свой народ на битвы и повел его к славе через великую пустыню и могучие горы. Побежденные народы склонились перед ним. Полмира лежало у его ног. Его звали Чингисхан. И этот роман о самом трудном решении в его жизни. Он должен выбрать наследника, человека, способного сохранить его державу и осуществить его мечту: совершить поход к последнему морю.Конн Иггульден – признанный мастер исторического романа.
Он родился при необычных обстоятельствах: одни посчитали это дурным знаком, а другие предрекли, что смерть будет ему верным спутником и он станет великим воином. Предательство тех, кому он доверял, едва не стоило ему жизни и заразило душу жаждой мести, а страдания закалили тело. Он ни перед кем не склонялся, не поддавался ни страху, ни слабости. Его не заботили ни богатство, ни добыча — одна только власть. Он создал империю, простиравшуюся от берегов Дуная до Тихого океана. Его звали Чингисхан. И это роман о его молодости.
Видимо, проклят род великого Чингисхана, ибо нет покоя в его империи – и мира между его потомками. И десятилетия не прошло со дня смерти великого хана Угэдэя, а поминальщицы уже оплакали его сына, хана Гуюка. А остальные внуки великого завоевателя принялись рвать огромный Чингисов улус, как волки – павшего оленя… Недалек тот час, когда брат пойдет на брата, мечтая об одном – о троне в Каракоруме, а планы Чингисхана о завоевании мира пойдут прахом. Но нашелся чингизид, который железной рукой остановил развал империи – и расширил ее до пределов возможного.
Англия, 1461 год, разгар войны Алой и Белой роз. После сокрушительного поражения в битве при замке Сандал войско Йорков было практически рассеяно. Армия Ланкастеров, победоносно наступая, отбила из плена короля Генриха и подошла к стенам Лондона. Но неприступный город-крепость не открыл свои ворота перед стягами с алой розой. И тогда граф Ричард Уорик, один из предводителей сил Йорков, решил пойти на не виданный доселе в Англии шаг: при живом короле провозгласить другого монарха – герцога Эдуарда Йорка. Вот это настоящий правитель – молодой, могучий, искусный и неистовый воин; за ним пойдут люди, ненавидящие и презирающие слабоумного короля Генриха.
Книга известного итальянского медиевиста Агостино Паравичини Бальяни представляет собой масштабный экскурс в историю папства – древнейшего духовного института Европы. Читателю предстоит познакомиться с ритуалами, сопровождавшими избрание и погребение великих понтификов, узнать, какие сакральные начала скрыты за их телесной оболочкой и как Курия толковала понятия бренности и вечности. В основе книги – рассуждения автора о сущности власти, о божественном и природном в человеке. Мир римских пап с мечтами о долголетии и страхом смерти, спорами о хрупкости тела и бессмертии души предстает перед нами во всем его многообразии. Перевод книги на русский язык выполнил российский медиевист, доктор исторических наук, специалист по культуре средневекового Запада Олег Воскобойников. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
По Прутскому миру Россия потеряла свои завоевания на юге, и царь Пётр, после победы над Швецией, начал готовить новую войну с турками, но не успел. При его преемниках всё пошло прахом, дело дошло до того, что знать в лице восьми «верховников» надумала, ограничив власть царя «кондициями», править самостоятельно. Государыня Анна Иоанновна, опираясь на поддержку гвардии, разорвала «кондиции», став самодержавной императрицей, и решила идти путём, указанным Петром Великим. А в Европе неспокойно: идёт борьба за польский престол, шведы ведут тайную переписку с турецким султаном, чьи войска постоянно угрожают русским землям, да и союзники у России весьма ненадёжные… Новый роман признанного мастера исторической и остросюжетной прозы.
“Книга увеселений” написана Забарой в 12 веке. Автор, врач и сочинитель, рассказывает о своем путешествии по Испании с неким Эйнаном, оказавшимся дьяволом. Юмор – несомненное достоинство произведения. Перевод с иврита: Дан Берг.
Приквел к первой повести об историке Роберте Джонсоне. Отважный искатель приключений вместе со своей новой спутницей отправится на поиски двух самых загадочных артефактов, так или иначе связанных с именем жестокой королевы из средневековья.
Крепостной сапожник влюбляется в дочку купца, хочет выйти на волю, чтобы жениться на свой любимой. Любовь заставляет его пуститься в рискованные предприятия, даже приводит его в Петербург к царю Петру…
Книга на основе телепроекта о Гражданской войне.