Соглашение вора - [8]

Всего было с избытком. Виддершинс оскалилась, она сама чуть не стала такой, как барон Думерж.

— Ольгун? — спросила она едва слышно. — Собаки?

Пауза, ответ.

— Ах, думаешь, с этим можно что-то сделать?

Самодовольная насмешка.

— Уже сделал, — это не было вопросом.

Утверждение.

Виддершинс вздохнула.

— Надеюсь, ты не навредил им.

Ольгун пронзил ее ужасом так сильно, что она содрогнулась.

— Хорошо, прости! — прошипела она. — Знаю, ты любишь собак. Ты бы им не навредил! Я не подумала!

Бог фыркнул.

— Я извинилась! Пойдем уже, ладно? Ночь на исходе.

Виддершинс тихо побежала от тени к тени по двору. Она миновала большую коричневую гончую по пути, у нее был ошейник с шипами. Собака понюхала в ее сторону, сморщила нос и отвернулась.

Ей хотелось однажды спросить у Ольгуна, что он с ними делает, как он для них пахнет.

Она легко добралась до стены поместья. Упав на живот, Виддершинс поползла ниже окон первого этажа. Было бы плохо, если бы ее обнаружил слуга, с тоской глядящий на звезды. У стены без стекла она встала на ноги.

Цемент меж кирпичей был для нее лестницей на стене, и это было удобно. Она быстро взобралась на десять футов над землей, подвинулась к темному окну.

Она минуту проклинала гильдии ремесленников, что делали в последнее время дешевое стекло — было проще раньше, когда окна были лишь завешаны тканью. Она вытащила тонкую проволоку из мешочка. Она вставила ее между окном и рамой одной рукой, другой держась за стену. Она секунды ощущала сопротивление, услышала тихий щелчок, найдя засов окна. Пара попыток, и металлический крюк поднялся из петли, упал, негромко звякнув.

За секунды проволока вернулась в мешочек, а Виддершинс попала в темную комнату.

Это радовало. Но она ничего не знала о плане поместья, она не смогла осмотреть второй этаж.

— Держи глаза и уши — если есть — открытыми, — сказала она шепотом Ольгуну.

Слушая минуту, убедившись, что в комнате слышно лишь стук ее сердца, она вытащила трутницу из кармана и огарок свечи, высекла искры, и фитилек загорелся. Стоя спиной к окну, она быстро огляделась.

По мягкому креслу, тяжелому столу из красного дерева в бумаге и книжкой полке, что прислонялась к дальней стене, она поняла, что это был кабинет Думержа. Она ощутила любопытство — свое или спутника — и полистала стопку бумаг у края. Интересного было мало: подсчеты стоимости продуктов на рынках, письма для слуг, что выполняли дела от имени барона, пара попыток романтической поэзии, сводящей зубы, этим можно было пытать при допросе. Возмущенно фыркнув, Виддершинс бросила бумагу на место и прошла к двери, будто боялась, что слова спрыгнут и побегут, крича, на нее.

Она коснулась засова, Ольгун завопил в предупреждении. Виддершинс невольно охнула, отпрянула, инстинкт делал движения беззвучными, она потушила свечу и пропала во тьме кабинета, как призрак.

Тихие шаги двигались по коридору, замерли на миг у кабинета. Виддершинс едва дышала, вела себя как статуи в саду, пока шаги не ушли прочь.

— Спасибо, — шепнула она спутнику. — Но кричать не стоило.

Ответ Ольгуна был возмущенным.

— Да, стоило быть внимательнее! — признала она, чуть повысив голос. — Я ошиблась. Бывает. Я уже поблагодарила! И… что? Ладно! Я еще не скоро поблагодарю тебя! — Виддершинс прижалась ухом к двери, чтобы не ошибиться. — Вредина, — ворчала она, ладони в перчатках работали над засовом. — Возомнил себя лучше, потому что он — бог…

Бормоча, но слышал это лишь Ольгун, она вышла в коридор. Она была готова обыскивать комнаты, пока не найдет нужное, но задача оказалась простой. Спальню барона искать не требовалось — храп указывал путь.

Виддершинс надеялась, что это храп. Судя по громкости и тонам, шум мог быть замерзшим лесорубом, что был по деревьям диким кабаном.

— Ладно, — выдохнула она, — тут сложнее, — она была готова отскочить, если ее прервут, пока двигалась к спальне.

Дверь открывалась внутрь, к сожалению, она не могла смазать петли. Барон должен был приказывать слугам смазывать их, такие мелочи злили богачей, но Виддершинс не доверяла удаче. Но разве удача не была божественным вмешательством?

— Ольгун? Ты не мог бы разобраться со скрипом петель?

Он ответил возмущением, словно окатил ее водой.

— Ольгун, — мягко утешала она, — ты же не злишься на меня? Мы просто поспорили…

Явно закатив глаза, бог коснулся двери невидимыми пальцами. Виддершинс ощутила покалывание силы Ольгуна в воздухе вокруг себя.

— Спасибо, милый, — пошутила она. — Потом я потру животик, хорошо?

Ворчание.

Виддершинс надавила на засов и приоткрыла дверь, чтобы протиснуться в брешь. Храп барона стал громче, и девушка словно попала в брюхо невероятного зверя, что проглотил ее как закуску.

Ощущение угасло, и комната осталась комнатой, она закрыла дверь и приказала мышцам в теле расслабиться, пока зрение привыкало к темноте. К счастью, окно выходило на запад (барона ведь не мог разбудить вредный рассвет?), оттуда слабо сияла луна.

Комната была безвкусной, мужчина так и не перерос детский принцип — чем больше, тем лучше. Картины, оружие с камнями, даже маленькие гобелены заполняли стены, хотя место им было на рынке. Над кроватью висела люстра в форме золотой пирамиды Геррона. Тумбочка под большим серебряным зеркалом была в мелочах от позолоченных щеток до шкатулок с камнями и разбросанных украшений.