Софья Палеолог - [94]

В стенах замка Сфорца довольно низко прорублены зарешеченные окна, тогда как кремлевская стена фактически глухая. Лишь на некоторых из башен были двойные готические окна, да и то на достаточно высоком уровне. Например, на Боровицкой башне очертания такого окна, расположенного на уровне пятого этажа с северной стороны, заметны до сих пор. Любители готических мотивов в русском зодчестве могут его хорошо разглядеть, скажем, из окон буфета дома Пашкова, где расположен Отдел рукописей Российской государственной библиотеки.

В замке Сфорца башни использовали не только как оборонительные сооружения. Мы уже упоминали Сокольничью башню, где герцоги держали своих ловчих птиц. Ивану III подобное использование башен, наверное, не могло прийти в голову! Ему была важна мощь крепости, и источники сохранили известия о том, что он стремился как можно скорее начать возведение цитадели.^{745} Для соколов же у великого князя имелись иные помещения.

Будучи первоклассной крепостью, замок Сфорца производил впечатление скорее светского дворца, где герцоги и их двор предавались разнообразным удовольствиям. Военные представления в замке Сфорца отличались блеском и разнообразием, но, надо думать, были сколь грозными, столь и комичными. В крепости Ивана III царила совершенно иная атмосфера. В ней гораздо сильнее чувствовался суровый военный дух. К тому же на Боровицком холме долгое время жили не только аристократы, но и простые люди, хотя на рубеже XV–XVI веков Кремль становится все более «элитным» районом города.

Главным же отличием цитадели великого князя в сравнении с замком Сфорца и вообще с европейскими крепостями было то, что в ней «не было отдельного неприступного убежища для правителя (какое есть в Миланском замке. — Т. М.). Дворец великого князя был встроен в плотную застройку Кремля… В отличие от западных правителей, Иван III не боялся восстания собственных подданных и не отгораживался от них многометровыми стенами и рвами. Напротив, он объединялся с ними в общей беде — нападении внешнего врага».^{746}

* * *

Во времена Софьи Палеолог Московский кремль был не единственной цитаделью, которую украшали «ласточкины хвосты». В 1478–1490 годы тщанием Ивана III и архиепископа Геннадия в «итальянском стиле» был существенно перестроен Детинец Новгорода Великого. В первой трети XVI века многие русские крепости — Нижний Новгород, Смоленск, Тула, Коломна, Пронск, Себеж — будут выстроены в этой манере. «Ласточкин хвост» станет одним из самых популярных мотивов в русской архитектуре XVI–XVII веков.

В 1492 году под свинцовым небом Русского Севера был заложен и Ивангород — крепость, которая должна была стать плацдармом в борьбе за выход России к Балтийскому морю. Великий князь возлагал на эту цитадель, обрамленную «ласточкиными хвостами», большие надежды. В гаванях Ивангорода он мечтал видеть мощные военные суда, которые принесли бы России победу.

Интересные подробности об этом содержат ливонские документы. В них имеются сведения о русском посольстве 1493 года в Милан и Венецию. Как видно из письма магистрату Ревеля Иоганна фон Ункеля, ливонского агента в Новгороде, одной из целей посольства был наем в Венеции корабельщиков, которые умеют делать галеры — лучшие военные корабли того времени, а также управлять ими. Фон Ункель сообщал о них: «…эти же итальянцы суть из Венеции, как и один человек, который может днем и ночью проходить по морю 6 или 8 миль пути и сжигать корабли в воде ночью… Великий князь хочет тайно во всей Ливонии сжечь деревни и вывести бедный народ, и после этого он хочет идти от одного города к другому. Также он хочет построить галеры для того, чтобы он мог плавать по ветру и против ветра, а это он вполне может делать на галерах; и хочет отнять море, так что вы не сможете получить никакой помощи…»^{747} Русское государство только начинало борьбу за Балтику, а также активную колонизацию побережья Белого моря, и своих специалистов по военно-морскому судостроению и мореходству еще не было.

Примечательно, что попытки перенять опыт мореходства в Венеции русские предпринимали и накануне петровских преобразований. Так, П. А. Толстой, автор знаменитых путевых заметок о путешествии в Италию, был отправлен в те края в конце XVII века для изучения морского дела.^{748}

«Балтийский вопрос» в русской истории был поднят задолго до Петра I. Супруг Софьи Палеолог вообще был на него похож: он привлекал западных мастеров, был прямолинеен и тверд в достижении своих целей, его личное благочестие сомнительно, однако главной его заботой было возвышение России.

Без дворца

Внутри московской крепости с 1480-х годов также закипела работа. Дворцовый комплекс, состоявший из множества деревянных и нескольких каменных зданий, давно требовал обновления. Начали дело в 1484 году с перестройки Благовещенской придворной церкви. Ее возвели псковские зодчие. В 1484–1485 годах между Благовещенским и Архангельским соборами были построены палаты для казны великого князя. Подвалы этих палат вскоре приобрели печальную славу тюрьмы для знатных узников. Но там, где умирали от голода во мраке подземелья одни, другие пировали и веселились. Для этих последних в 1487–1491 годах Марко Фрязин и Пьетро Антонио Солари построили на месте деревянной гридни с теремом (парадной дворцовой хоромины, где проходили особо торжественные собрания) Грановитую палату. На сегодняшний день это единственная полностью сохранившаяся часть «каменного» дворца Ивана III. Подобно своей предшественнице, она предназначалась для парадных приемов. Название палаты восходит к особенностям декора ее стен: белый камень «огранили» по итальянской моде того времени. Искусствоведы называют камни, которыми украшен фасад, «бриллиантовым рустом». Очень похожие фасады светских зданий можно видеть, скажем, в Ферраре, где находится палаццо деи Диаманти («Алмазный дворец»), который в 1493–1503 годах возвел Бьяджо Россетти для маркизов Гонзага.