Софья Палеолог - [72]

* * *

Русские диковины произвели впечатление и в Священной Римской империи. В этом отношении примечательны просьбы Николая Поппеля, которые он изложил в своем письме, обращенном к Ивану III. Он рассказал великому князю о том, что император Фридрих очень хотел получить некоторые диковины и расстроился, когда его посланник не привез желаемых подарков. «Святое величество цесарское, — писал далее Поппель, — …на мене злобит, ижъ есмь не привезл из твоей земли живых зверей, ижъ словут по руски лоси, а по немецки елеут, занеже роги тех зверей из Свеискаго кралевства привез есмь, а того для прошу высокость твою, для ласки цесарского величтва, ижъ бы еси послал мне с нынешним моим слугою три или четыре лоси; если один умрет на дороге, ино ся инои останет… а какъ те предреченныя зверята будут молоды, тем и лутши, ижъ бы были смирны, а если будут старые, ино им роги сняти…»^{561} Поппель просил прислать в Империю не только лосей, но и одного из полумифических для Западной Европы охотников из числа северных народов: «…да пожаловал бы еси прислал одного гулятина (охотника. — Т. М.), которые едят сырое мясо… и цесарскому величству будет велми за честь». Поппелю явно не терпелось выслужиться перед императором, показав ему получеловека-полузверя: именно так воспринимали «самоедов» (охотников и оленеводов севера Евразии) в Западной Европе.

Интерес к «сыроядцам» не исчез на Западе и позднее. В своем «Донесении о Московии» анонимный автор XVI века, которого обыкновенно именуют Псевдо-Фоскарино, сообщал, что «у океана, как рассказывают, живет какой-то народ, который большую часть времени проводит в воде и питается исключительно сырою рыбой. Эти люди, подобно рыбам, покрыты чешуею и вместо членораздельной речи издают какой-то свист. Одного из них я сам видел в Нормандии, как, впрочем, видели и многие другие… Он всех удивил и поразил. Кажется, он был так молод: лет двадцати, ростом 20 футов, весь в волосах, большие и красные глаза. Он наводил страх и ужас на тех, кто на него пристально смотрел. В конце концов, в нем было больше звериного, чем человеческого».^{562} Подобные «северные» сюжеты и образы, несмотря на постепенное осознание их легендарности, прочно укоренились в сознании итальянских обывателей.

Русские посольства в Европу в эпоху Ивана III имели двойной культурный отзвук: Европа открывала Россию, но и Россия не без участия греков открывала Европу. Эту ситуацию справедливо называют «встречей двух культур».^{563} Можно только пожалеть о том, что до нас не дошло каких-либо описаний западного мира, составленных Юрием Траханиотом или его помощниками для русских людей. По всей видимости, московским аристократам, имевшим отношение к внешней политике России, такие тексты были не слишком интересны. Можно сказать, что великому князю и его приближенным в ходе международных контактов было важно решить конкретные задачи, а также «себя показать», утвердив в сознании людей Запада образ России как богатой страны, где правит могущественный государь с «европейскими» увлечениями. Задача «других посмотреть» — особенно с чисто познавательными целями — не осознавалась ими как значимая. В правление Василия III подобные тенденции только усилились.^{564}

Сколь яркие, столь и не соответствующие действительности «мифы о России», господствовавшие в Европе в Новое время, в эпоху Ивана III еще не сформировались. Тогда европейцы относились к России с искренним интересом. Рубежом, когда это чувство сменилось настороженностью и даже негативом, можно считать середину XVI столетия.^{565} В то время европейцы познакомились с книгой Сигизмунда Герберштейна, в которой выведен образ рождающейся русской тирании. В Европе по отношению к России будто ожила агрессия, которая отличала крестоносцев XIII века. Немалую роль сыграла и польско-литовская антирусская пропаганда времен Ливонской войны, а также нелицеприятные подробности об опричном терроре Ивана Грозного, запечатленные в нескольких «записках о Московии» жестоких и продажных слуг царя — Генриха Штадена, Иоганна Таубе и Элерта Крузе.

Государь всея Руси

Решая задачу формирования представления о России на Западе, посланники Ивана III — будь то греки или русские — не ограничивались обстоятельными рассказами и диковинными дарами. Этой цели служили и особенности титула великого князя, представленного в верительных грамотах, которые его посланники брали с собой. В ходе контактов с государями Западной Европы Иван III использовал так называемый владетельный титул: в нем перечислялись главные земли, которые подчинялись великому князю.

Разгадать тайны этих формул оказывается непросто. Даже самые серьезные историки, специально занимавшиеся данным вопросом, приходят к неутешительным выводам о том, что принципы, по которым включался или не включался тот или иной регион во владетельный титул, понять можно далеко не всегда.^{566} Тем не менее очевидно, что сам по себе владетельный титул Ивана III представлял собой результат западноевропейского влияния на русскую культуру.^{567} Вообще, «использование географических определений в титуле монарха восходит к традиции присвоения почетных территориальных наименований римским полководцам-триумфаторам, покорителям отдельных земель (например, Сципион Африканский)… Западноевропейские монархи заимствовали этот обычай, трансформировав его под влиянием феодальных отношений сеньората и вассалитета. Триумфальные эпитеты превратились в территориальные определения их титулов».