Софийские рассказы - [114]

Вот мы и позвали их к себе, чтобы устроить праздник с баницей, ягненком и красным вином. Решили также поговорить в этот день и о планах Ивана на будущее, так как поступить в государственный университет стало делом трудным. Вся наша надежда была на свояка и Еленку, которая имела связи с профессорами и преподавателями. Мы ковали железо, пока он было горячо, боясь упустить момент.

Войдя в наш дом, свояк и Еленка оздоровили атмосферу, которая все еще была напряженной из-за нашего спора с Иваном.

— Так нельзя, Драган, — упрекнул меня свояк. — Не стоит огорчать уже вступившего в пору зрелости юношу в день праздника Кирилла и Мефодия!..

— Да, но я ему говорю о серьезных вещах, а он с мячом забавляется. Это что, нормально?

— Сегодня праздник учащихся, — вмешалась Еленка. — Пусть он порадуется. Завтра его ждут выпускные экзамены.

— У моего мужа так всегда! — подала из кухни голос жена. — Он вначале делает, а потом думает… А ну-ка садитесь к столу, а то баница совсем остынет!

Мы все уселись вокруг стола и начали пировать, предварительно выпив для настроения по рюмке ракии. Правда, свояк не пил — он был абсолютным трезвенником и писал статьи именно по этим вопросам. Баница была теплой, даже горячей, таяла во рту. Моя жена была мастерицей готовить разные лакомства, все реже встречающиеся у нас в ресторанах и иных образцовых заведениях… Потом мы перешли к ягненку. Иван, сидя рядом с матерью, с аппетитом ел, не отрывая взгляда от тарелки. Время от времени я подкладывал ему очередной кусок мяса, убеждал его, что, прежде чем проглотить, надо жевать подольше и помедленней, чтобы облегчить пищеварение. Он слушал меня, но, увлеченный, забывал порой мои советы и глотал не прожеванные как следует куски, потом снова набивал рот, торопясь, будто кто-то за ним гнался. Я, конечно, не ругал его, не упрекал за жадность, чтобы не омрачать атмосферу. Напротив, даже разрешил ему выпить стаканчик красного. Он проделал это с большим удовольствием, вытер губы и снова уставился на ягненка, фаршированного рисом с изюмом. Я налил ему и второй стаканчик, за что получил упрек от свояка.

— Ты, Драган, бросаешься из одной крайности в другую, — сказал он мне. — То бьешь его, то наливаешь ему вино — напиток, от которого организму абсолютно никакой пользы.

— Пусть выпьет, — сказал я, — а уж завтра наляжет на подготовку к экзаменам.

— Вам роздали экзаменационные программы? — спросил свояк.

— Роздали, — ответил Иван.

— Если встретишь какие затруднения, спрашивай! Я всегда готов тебе помочь!.. Язык, как говорится, до Константинополя доведет… А грамматика не так важна, как сочинение. Мысли должны течь логично, с известной дозой фантазии, без которой не обойтись ни в литературе, ни в науке, потому что воображение играет исключительно важную роль. Оно освещает путь науке и обогащает ее, как это случилось с развитием атомной энергетики и электроники.

— А почему бы ему не изучать литературу? — спросила, допивая свое вино, Еленка. — За литературой великое будущее.

— Ты права, Еленка, — прервал ее свояк, — но все зависит от увлеченности… В данном случае мы имеем дело с тягой преимущественно к точным наукам, а не к литературе.

— У нас построили много водохранилищ, — сказал я, — их надо правильно эксплуатировать, а кадров не хватает.

— Да, инженеры нужны, особенно теперь… Но и в машиностроительный институт желающих сейчас тоже немало, — говорил свояк, вытирая руки бумажной салфеткой. — Нужны связи, хотя это и нежелательное и противозаконное явление, правильно? Но отрицать это бессмысленно.

— Все так делают, — сказала моя жена, подкладывая рис в тарелку свояка, — а почему мы не можем?

— Стоит мне только позвонить товарищу Мичеву, и готово! — заверил я.

— Нет. Мичева не надо беспокоить, — возразил свояк. — Положение у него сейчас несколько неустойчивое. Нельзя!

— Вот как?

— Да. Мичев уходит на пенсию. Сейчас восходит звезда Ивана Г. Иванова, но с ним по этим вопросам нет смысла говорить, потому что он нам все испортит. Пусть лучше, когда закончатся выпускные экзамены, Иван придет ко мне, и мы обдумаем ходы. Хорошо?

— Профессор Чанакчиев решит все! — отрезала Еленка. — Нечего тут и голову ломать…

— Чанакчиев есть Чанакчиев, — прервал ее свояк, — его мы будем держать в глубоком резерве.

— Почему в резерве?

— Вначале надо дождаться результатов экзаменов Ивана, а потом уже…

— Я уверен в успехе, — сказал я. — С сегодняшнего дня он наляжет на занятия. Мы не сдадимся так просто… Как только разделаемся с выпускными экзаменами, немедленно приступаем к подготовке к вступительным!

— Правильно!.. Причем он подает заявление на несколько факультетов одновременно, где повезет… В крайнем случае, может, придется сдавать и в литературный, а потом уж подумаем, как перейти… Все в жизни — борьба.

— Это точно, Любчо, — сказала с улыбкой моя жена, подкладывая ему в тарелку еще ложки две риса с изюмом. — Мой муж только и знает, что печется о чужих людях, а о своем сыне хоть бы подумал…

Удары снова были направлены в мою сторону, но свояк сумел их отвести, похвалив меня за то, что я проявляю альтруизм и прилагаю усилия в области самообразования, что не может остаться незамеченным руководством, как бы оно ни было занято партийной работой.