Социология власти - [2]

Введение

Изучение власти и влияния в различных городских сообществах[1] является, пожалуй, наиболее развитым направлением социологии власти. Начиная 1920-х годов проведены сотни исследований; в них использовались различные модели и объяснения распределения власти, обобщен гигантский эмпирический материал, позволивший расширить и углубить знание многих важнейших аспектов политической жизни и функционирования социума. В последнее десятилетие к изучению власти в локальных сообществах активно подключились и отечественные исследователи.

Городские сообщества являются лишь одним из многих локусов власти; спектр властных отношений крайне вариативен и проявляется в самых различных формах социальной жизни. Поэтому современная кратология представляет собой крайне сложный комплекс научного и гуманитарного знания, в котором выделяется несколько предметных сфер.

Во-первых, концептуально-философский дискурс власти. Многочисленные попытки объяснить феномен власти предпринимались философами и политическими мыслителями начиная с Античности. Настоящая революция в концептуальном анализе власти произошла в середине XX в. вместе с началом эмпирических исследований власти, потребовавших выработки четких операциональных дефиниций «власти». К анализу понятия обратились многие философы, социологи и политические мыслители с мировым именем, в том числе Б. Рассел, Ч. Мерриам, Г. Лассуэлл, Т. Парсонс, X. Арендт, Р. Даль, М. Фуко, Э. Гидденс и др.

Во-вторых, наибольший интерес социальных исследователей традиционно фокусировался на объяснении распределения политической власти в обществе («кто правит?»). В центре их внимания были и остаются вопросы о сравнительных достоинствах и недостатках различных форм правления, оптимальных вариантах и перспективах демократии, возможностях и механизмах ограничения влияния групп, обладающих наибольшими ресурсами власти.

В-третьих, получили развитие исследования власти в важнейших социальных группах и институтах. В частности, предметом исследования стали властные отношения в семье, в малых группах, в организациях. В их числе – исследования власти в городских сообществах.

Главная причина обращения автора книги к данному направлению изучения власти заключается в том, что последние могут выступать в качестве модели анализа власти в социуме. Исследователей политики всегда привлекали и будут привлекать прежде всего наиболее важные для общества формы и проявления власти, связанные с деятельностью национальных элит. Однако возможности проведения систематических исследований власти на этом уровне крайне затруднены. Масштабы целей и задач чаще всего вынуждают исследователей ограничиваться какими-то отдельными аспектами власти или институтами; при этом им приходится искать доступ к наиболее влиятельным фигурам государственной политики, что весьма непросто даже в странах с устойчивыми демократическими традициями. Однако и интервьюируемые представители политической элиты отнюдь не всегда обладают общим видением ситуации, а значительная часть информации оказывается либо закрытой, либо поверхностной. Наконец, эти трудности увеличиваются в разы при попытках проведения сравнительных исследований, без которых вряд ли возможно понять суть происходящего.

В силу этих обстоятельств ученые обратили внимание на более доступные сферы исследования. Выбор был сделан в пользу локальных сообществ, которые, по выражению Терри Кларка, стали для исследователей чем-то вроде фруктовых мушек, используемых биологами при изучении живых организмов: «их много, они разнообразны, значительно менее сложные, чем общества, относительно доступные, и часто гордятся, когда их исследуют» [Clark, 1968а: 4][2]. Городские сообщества стали настоящими лабораториями по изучению власти, в которых формулировались гипотезы, тестировались политические теории, совершенствовались когнитивные модели и методы. Причем многих исследователей, в том числе классиков жанра, они интересовали главным образом как микрокосмы общества[3].

Другая причина высокой популярности исследований «локальной власти» заключалась в том, что эта сфера властных отношений важна

и интересна сама по себе. При всей значимости «центральной» политики политическая сфера ею не исчерпывается; функционирование региональных и городских политических систем может касаться деятельности больших групп людей, влиятельных организаций и институтов, а степень вариативности локальных властных практик дает широкой диапазон для теоретических обобщений. Отношения власти на субнациональном уровне несравненно ближе к тем, кто, как правило, и составляет основной объект власти – людям, живущим на определенных территориях, а потому может вызывать у них повышенный интерес и желание понять, как осуществляется социальное управление и кто определяет основные параметры их жизнедеятельности.

Наконец, выбор в качестве предмета изучения корпуса эмпирических исследований власти в городских сообществах был обусловлен и тем обстоятельством, что данная отрасль политической науки и социологии продемонстрировала высокий научный уровень анализа, став, по мнению одного из ведущих специалистов в данной области Алана Хардинга, «образцом ясности концептуальных оснований и методологии» [Harding, 2009: 27]. Поэтому накопленный опыт изучения властных отношений в городских сообществах представляется, пожалуй, наиболее «репрезентативным» для понимания самого феномена власти и выработки оптимальных способов его изучения.