Социология - [135]

   1. Значимость харизмы определяется свободным признанием подданных, которое обязательно требует подтверждения — изначально чудом — и складывается из веры в откровение, преклонения перед героем, надежды на вождя. Но при подлинной харизме это не основа легитимности, а долг тех, кто в силу своей избранности и полученного знамения призван к служению. Психологически признание представляет собой чисто личную веру и преданность, порожденную воодушевлением либо отчаянием и надеждой.

Ни один пророк не сочтет свою харизму зависящей от мнения массы, ни один король-избранник или харизматический герцог не истолкует чье-нибудь противодействие или желание остаться в стороне иначе, чем нарушение долга; во всем мире расплатой за неучастие в организуемом вождем формально добровольном военном походе станут насмешка и презрение.

   2. Если подтверждение долго отсутствует, значит, обладатель харизмы покинут своим богом, утратил магическую или геройскую силу; если ему изменяет успех или прежде всего его руководство не приносит благоденствия подданным, его харизматический авторитет может исчезнуть. Это и есть подлинный харизматический смысл «милости Божьей».

Даже у древнегерманских королей приходил час «поругания»199. То же в массовом порядке у так называемых примитивных народов. В Китае (классифицируемое ниже как «наследственно-харизматически немодифицированное», см. далее, § 11) харизматическое качество монарха отслеживалось столь строго, что любая, не важно почему случившаяся неудача (не только военное поражение, но и засуха, наводнение, неблагоприятное астрономическое явление и т. п.) вынуждала его к публичному покаянию, иногда даже к отречению. В таком случае он терял харизму полученной отдухов неба (классически детерминируемой) «благодати» и переставал быть легитимным «сыном неба».

   3. Харизматическая община как союз господства — общность, возникшая на эмоциональной основе. Штаб управления харизматического господина — не чиновничество, по крайней мере, не специально обученное. Штаб формируется не по сословной принадлежности и не по признаку домашней или личной зависимости, а также по качеству харизматичности: пророку соответствуют последователи или приверженцы, военному князю — свита, вообще вождю — приближенные. Не существует ни приема на службу, ни увольнения, ни карьеры, ни служебного роста. Есть только призвание по интуиции вождя в силу харизматического качества призываемого. Нет иерархии, но только — вмешательство вождя в случае, когда обнаруживается харизматическое несоответствие штаба управления вообще или применительно к конкретной задаче. Отсутствует не только распределение компетенций и сфер ответственности, но и апроприация служебной власти через привилегии. Возможны лишь территориальные или предметные границы харизмы и «посланничества». Нет никакого содержания и никаких пребенд. Последователи и приближенные живут (сначала) вместе с господином в любовно-товарищеском коммунизме на средства, полученные от меценатов. Нет жестких структур или органов управления, а есть харизматически уполномоченные (в силу поручения господина и собственной харизмы) посланцы, миссионеры. Нет уставов, регламентов, абстрактных правовых установлений, нет ориентированного на них правоприменения, нет основанных на традиционных прецедентах судебников и скрижалей мудрости. Формально право творится актуально от случая к случаю, сначала по Божьему приговору и откровению. Материально же харизматический вождь строит свое право по формуле: «Сказано было…, а я говорю вам…!»200. Истинный пророк, как и истинный военный князь, как и вообще каждый истинный вождь, вносит, возвещает, создает новые заповеди в изначальном смысле харизмы, т. е. следуя откровению, оракулам, собственному озарению или конкретной созидательной воле. Этим заповедям религиозная, военная, партийная или любая другая харизматическая общность следует ради продолжения собственного существования. Признание есть долг. Если с одним руководством конкурирует другое, претендующее на харизматическую значимость, то предстоит борьба вождей, разрешимая только магически или признанием общины (которое тоже долг). Здесь нет середины: на одной стороне — только право, на другой — только подлежащая покаянию неправота.

Харизматическое господство, будучи неповседневным, в полном смысле экстраординарным, резко противостоит как рациональному, особенно бюрократическому, так и традиционному, особенно патриархальному и патримониальному или сословному господству. И то, и другое — специфически повседневные формы господства; истинно харизматическое господство — их специфическая противоположность. Бюрократическое господство специфически рационально в смысле связанности дискурсивно анализируемыми правилами; харизматическое специфически иррационально в смысле чуждости всяким правилам. Традиционное господство связано прецедентами прошлого, поэтому тоже ориентировано на правила; харизматическое господство разрушает прошлое (в своей области) и в этом смысле специфически революционно. Оно не знает апроприации господских полномочий путем овладения имуществом — ни в пользу господина, ни в пользу сословных властей. Оно легитимно лишь постольку и до тех пор, поскольку и пока личная харизма