Социология - [4]
В своей оценке научного знания мы опираемся на работу Дженнет Джонсон и Ричарда Джослина «Методы исследования политической науки»[5] и исходим из того, что его отличают следующие специфические черты:
♦ эмпиричность;
♦ эмпирическая проверяемость;
♦ ненормативность;
♦ передаваемость;
♦ общность;
♦ объяснительный характер;
♦ временность.
Если попытаться сопоставить наличие или отсутствие того или иного из этих качеств у каждого из перечисленных нами типов знаний (обозначив наличие знаком «+», а отсутствие – знаком «-»), то мы получим своеобразную матрицу (табл. 1).
Таблица 1
Характеристики различных типов знания в сравнении с научным
Следует признать, что приведенная схема не совсем полна. Вряд ли все виды знания, накопленные человеческим обществом, исчерпываются четырьмя перечисленными. Например, их можно было бы пополнить знаниями, получаемыми с помощью образно-художественного постижения мира. Однако мы ограничимся этими четырьмя, на наш взгляд наиболее важными. При этом мы не ставим своей задачей дать развернутую и подробную характеристику каждого из них. Предметом нашего ближайшего рассмотрения будет прежде всего специфика именно научного знания. Но для того, чтобы понять эту специфику, нам представляется целесообразным провести хотя бы беглое сравнение данного знания с другими видами знания по выделенным параметрам.
Эмпиричность. Когда мы говорим, что научное знание эмпирическое (от греч. empeiria – опыт), мы имеем в виду, что оно основано на наблюдении и опыте. Мы можем использовать наши органы чувств, чтобы наблюдать действительные проявления некоторых феноменов внешнего мира (таких, скажем, как сила ветра или электрического тока, превалирующая ориентация общественного мнения по какой-нибудь проблеме, подсчет голосов в Государственной Думе) и зафиксировать эти наблюдения настолько точно, насколько представляется возможным. В значительной степени таким же путем осуществляется аккумуляция знания здравого смысла, и это объединяет его с научным. В отличие от них мифологический и идеологический типы знания воспринимаются как заданные, причем чаще всего в готовом, относительно завершенном виде. То есть они вырабатываются не самим носителем такого знания, а кем-то иным, даются ему сразу в знаковой, символической, относительно систематизированной форме и передаются достаточно крупными блоками.
Эмпирическая проверяемость. Под эмпирической проверкой (верификацией) мы понимаем следующее: принятию или непринятию нами какого-либо утверждения должна предшествовать практическая проверка. Таким образом, предлагаемые объяснения (т. е. утверждения требований, чтобы какое-то явление вызывалось к жизни другим явлением) должны быть проверены систематическим и логическим образом; без этого просто нельзя принять, что они истинны. Этим научное знание отличается, например, от знания здравого смысла. Знание здравого смысла, будучи знанием, происходящим из случайных, т. е. несистематических наблюдений, может иметь определенную ценность, но все же его нельзя конституировать как научное. По крайней мере до тех пор, пока оно не будет эмпирически выверено самым тщательным образом. Американский исследователь Алан Исаак отмечает, что и знание здравого смысла достаточно часто принимается «без проверки и вопросов, как предмет веры»,[6] что означает восприятие фактов без должного объяснения. Поэтому знание здравого смысла с неизбежностью ограниченно и поверхностно. Кроме того, не всякое знание, полученное с помощью здравого смысла, бывает доступно эмпирической проверке. Так, здравый смысл подсказывает человеку, что Солнце вращается вокруг Земли: ведь он ежедневно наблюдает, как Солнце описывает круг у него над головой. На основании этого здравый смысл человека, убежденного в том, что наша планета – шар, мог бы привести его к логичному умозаключению, что Солнце вращается вокруг Земли. Однако присущие ему инструменты и методы познания вряд ли позволят перепроверить эту информацию.
Иногда при первом приближении истинность знания здравого смысла не выдерживает критики. Например, в исследовании американского социолога Теда Гарра, изучавшего причины и механизмы гражданского противостояния в различных обществах, указывается, что, исходя из здравого смысла, можно было бы ожидать, что случаи гражданского насилия должны с определенной степенью вероятности возникать всякий раз, когда ухудшаются экономические условия. Однако накопленные самим Гарром сведения показывают, что гражданские конфликты и политическое насилие нередко возникают при сравнительно благоприятных социально-экономических условиях. Как правило, это происходит в тех случаях, когда не совпадают экспектации (ожидания) людей и их достижения, другими словами, когда люди начинают испытывать так называемые относительные лишения (а не сами лишения как таковые, т. е. абсолютные). Следовательно, заключает он, в противоположность здравому смыслу условия могут быть, казалось бы, совсем плохими, однако общество остается в состоянии относительного спокойствия и миролюбия, если скудость жизненных условий оказывается такой, какой ее ожидают большинство членов этого общества.
