Социальная лингвистика - [15]

Например, в первой трети XIX в. в литературном русском языке в глаголах на — ить в формах настоящего времени (или простого будущего) ударение падало на окончание (как это искони было присуще севернорусским говорам). Ср. в поэзии (при современном ударении стихотворный размер здесь нарушился бы):

Печной горшок тебе дороже,

Ты пищу в нем себе варишь.

(Пушкин. Чернь)

Сидят наездники беспечно,

Курят турецкий свой табак.

(Лермонтов. Измаил-Бей)

Постепенно под влиянием южнорусских говоров, где в глаголах ударной была основа, а не окончание, норма литературного языка изменилась: сейчас правильно говорить ва́ришь, ку́рят, дру́жит, гру́зит, кру́жит, ма́нит и т. д. Именно с этой широкой тенденцией — переносить ударение на основу — связаны такие распространенные акцентологические варианты, как позво́нит, зво́нят и т. п., которые, впрочем, пока еще не признаны нормативными (см. подробно: Горбачсвич 1971, 45–52).

В целом в синхронии языковые факты, составляющие норму, обычно характеризуются и достаточно массовым распространением, и достаточно авторитетными источниками такого употребления.

Разные формы существования языка, представляя собой варианты реализации структурных возможностей этого языка, с объективно-лингвистической точки зрения не могут быть "правильными" или "неправильными", "образцовыми" или "смешными". Любые подобные оценки — субъективны. Севернорусское оканье ничем не хуже и не лучше средне- и южнорусского аканья, как и южнорусское фрикативное Г не хуже и не лучше средне- и севернорусского взрывного Г. Не языковые и не эстетические достоинства делают один вариант "правильным", а другой — "неправильным". Дело в социально-культурной роли земель, городов, государств, групп населения. Престижность и влиятельность их языковых привычек и норм пропорциональны этой роли.

Психологически языковые нормы обязательны для говорящих. Их грубое нарушение чревато психологическими трудностями, оно означает обособление от своего коллектива. Вместе с тем "негрубые", мелкие речевые колебания, отступления от принятых речевых образцов, самоперебивы, прерванные, "недостроенные" фразы обычны в нашей речи. Л. В. Щерба говорил, что если бы нашу речь записать "во всей ее неприкосновенности", то "мы были бы поражены той массой ошибок в фонетике, в морфологии, синтаксисе и словаре, которые мы делаем" (Щерба 1974, 36). Однако люди настроены на понимание друг друга и поэтому привыкли улавливать смысл обращенной к ним речи, почти не замечая мелких помех и "шумов".

Литературный язык как высшая форма существования языка

Все формы существования общенародного языка (литературный язык, территориальные и социальные диалекты, просторечие, профессиональная речь, молодежное арго и т. п.) в своем социуме (народе, этнографической общности, социальной или социально-возрастной группе) составляют языковую норму данного социума. Природа языковых норм одинакова и в литературном языке и в диалектах или арго, поскольку главное, чем создается само явление языковой нормы, — это наличие у говорящих "языкового идеала" (см. с. 33–36). Таким образом, литературный язык — это только одна из сосуществующих норм общенародного языка, причем в реальности не всегда самая распространенная (например, большинство населения может говорить на диалектах). Однако литературный язык — это объединяющая, наддиалектная и надсословная форма общенародного языка, поэтому за ней будущее.

Между нормой литературного языка и нормами нелитературных вариантов языка есть ряд существенных различий:

1. Несмотря на свою генетическую связь с локальной диалектной базой, литературный язык возникает как принципиально наддиалектная форма существования языка. В последующей истории, особенно в новое время, функции и сферы использования литературных языков расширяются, а нормы — демократизируются (в первую очередь благодаря тому, что формируются средства неофициального устного общения на литературном языке — разговорная речь; см. с. 30–33). Нормами современных литературных языков в основном владеют люди, имеющие среднее и высшее образование, т. е. в наше время — это большая часть населения. Благодаря школе и средствам массовой коммуникации нормы литературного языка распространяются все шире. Таким образом, в современном мире литературные языки становятся основной формой существования общенародных языков — как по разнообразию своих социальных функций, так и по месту в языковом общении всех говорящих.

2. В силу наибольшей социальной значимости литературного языка — (в сравнении с другими формами существования общенародного языка) нормы литературного языка обладают наивысшим престижем в обществе.

3. В литературном языке "языковой идеал" говорящих (представления о правильной речи) в наибольшей мере осознан обществом. Общество заботится об упрочении и распространении литературной нормы во всем коллективе говорящих. Поэтому нормы литературного языка кодифицируются[20], т. е. сводятся в специальные книги — словари, грамматики, различного рода справочники по культуре речи. На основе полных ("академических") нормативных грамматик и словарей пишутся школьные учебники родного языка; с нормативными описаниями языка постоянно сверяются редакторы книг и текстов массовой коммуникации. Поэтому кодификация способствует упрочению литературной речи в языковой практике говорящих.