Социальная диалектика - [16]

Чтобы разбираться в формах производства, надо твердо знать определение собственности, к которому мы подошли. Субъектом собственности может быть кто угодно – отдельное лицо, группа людей, общество в целом, государство и т. д. Собственность есть отношение субъекта к объективным условиям производства как к своим. К объективным условиям производства отношение как к своим не может быть естественным, как к своей руке или ноге, только общественным. Вот и получается, что собственность – это общественно опосредствованное владение. А как вы думаете, после того, как отстреляли индейцев, как создавали собственность на землю в США? Как? Сначала ставили столбики. Не заходи за столбик мой, иначе застрелю!!! И тот, кто первый выстрелил и попал, тот и становился собственником. Так осуществлялось общественное опосредствование изначально, теперь же чаще через куплю-продажу. Постепенно все уже привыкают за мои столбики или забор не заходить – и так закрепляется собственность на ранчо.

Таким образом, глубокое и точное определение собственности следующее. Собственность – это отношение субъекта к объективным условиям производства как к своим.

Такое определение собственности дал Маркс. Пользуясь таким определением, легко определить, какая собственность общественная, а какая – частная. Если общество – субъект собственности, то, соответственно, собственность общественная. Если часть общества является субъектом, то это частная собственность. Часть общества. Даже если это собственность 99 процентов членов общества, то это частная собственность, а когда всего общества – это общественная. А государственная собственность в условиях капитализма? Это частная собственность класса капиталистов. Что такое государственные налоги? А куда эти налоги попадут? В общую казну класса капиталистов. И кто заказы получит из этой общей казны? Ну, те, кто туда и складывал, но прежде всего те, у кого капитал больше, те капиталисты, которые крупнее.

А если государство является государством рабочего класса, то интересы государственные как интересы наиболее передового рабочего класса являются общественными. Тогда подчинение производства этим интересам это и есть господство общества, общественно опосредствованное владение общества. Получается, что собственность государства рабочего класса есть форма общественной собственности. Отсюда вывод, что, начиная с XXII съезда КПСС, состоявшегося в 1961 году и объявившего, что государство в СССР больше не является государством рабочего класса, государственная собственность в СССР перестала быть формой общественной. А какой она стала? Частной. Собственностью тех, кто непосредственно распоряжается этой собственностью, то есть партийно-государственной номенклатуры, которая и стала субъектом этой собственности. Ей удалось у общества собственность отнять и осталось только поделить. Большевики после Великой Октябрьской социалистической революции отняли крупную частную собственность и с помощью государства рабочего класса соединили в общественную. А в 1961 году под лозунгом перехода от государства диктатуры пролетариата к доселе нигде не виданному и науке не известному общенародному государству у общества была отнята собственность, которую затем в начале 90-х годов поделили под лозунгом приватизации. Хотя попытки превратить общественную собственность в частную были и раньше. Вот если государственный чиновник едет на черной «волге» в общественных интересах, это какая собственность? Это общественная. А если он на черной «волге» едет на рынок в своих частных интересах? Неважно, что там написано на борту «волги», что государством выделен водитель, что есть мигалка. Это все внешние факторы. А суть дела в том, что чиновник использует общественную собственность как свою частную, употребляя марксово выражение, – как свое удлиненное тело, как свое продолжение в объективности, относясь к объектам общественной собственности как к объектам своей частной. Разъясняя определение собственности, Маркс указывал на то, что применительно к объективным условиям производства вы не можете относиться к ним как к своим естественным, природным образом, подобно тому, как мы относимся к своей руке или голове. Объективные условия производства могут стать своими для какого-либо субъекта только общественным путем. Даже мои ручка, пальто или чемодан не могут быть моими естественным, природным образом. Тем более завод не может естественным, а не общественным образом, стать моим удлиненным телом, моим продолжением в объективности. А вот собственности на голову у нас нет, потому что голова – моя собственная природным, естественным образом, без всякой категории собственности. Не является она и объективным условием производства, поэтому собственности на нее так же не может быть, как и на руку. Рука моя и так моя без всякой собственности. Ведь собственность, вдумаемся в определение собственности, в котором каждое слово имеет смысл, – это отношение субъекта не к тому, что является своим по природе, а к объективным условиям производства.

Подчеркнем, что собственность есть отношение к объективном условиям производства, а не просто неизвестно к каким вещам, тем более не к идеям, не к мыслям. Другое дело, что при капитализме все продается. Поэтому и к идеям относятся как к объекту куплипродажи. Но на самом деле большая разница между идеей и объективными условиями производства. Если я какую-нибудь вещь вам отдал, у меня теперь ее не будет. А если я вам определение собственности дал, оно что исчезло у меня из головы? Расстаюсь я с этой идеей, когда я вам ее передаю? А как же интеллектуальная собственность? Да вот так – нет интеллектуальной собственности, но оформить ее можно. Это называется иррациональная форма. Например, земля девственная, которую никто никогда не обрабатывал, она стоимость имеет? Нет. А цену, которая по определению есть денежное выражение стоимости, на эту землю устанавливают? Да запросто, и продают. На все можно установить цену. Но если вы установили цену, а под ней соответствующей экономической основы нет – это иррациональная форма. Кроме присущих форм, бывают и иррациональные формы. Лев Толстой позаботился о том, чтобы никто из его родственников не брал денег за разрешение на публикацию его произведений. И это в немалой степени способствовало распространению его произведений. Или возьмем компьютерные программы. Кто делает эти программы? Я вот учился на матмехе и около половины тех, кто там учился, уехали в Америку, потому что здесь в 90-е годы очень трудно было жить. Скажем, доктор наук профессор получал две тысячи рублей, а если старший научный сотрудник в Научно-исследовательском институте математики и механики, то 200 рублей, хотя такого же ранга доктор наук. Ну, вот уехали они, и многие там делают программы для «Майкрософт», которая одну и ту же идею стремится продавать бесконечно. Вот от преподавателей постоянно требуют, чтобы мы давали что-то новое, тем более в науке. Если я делаю научную работу, я что должен делать: то, что уже сделано или то, что еще никто не делал? Научная работа в чем состоит? Новое давать или старое за новое выдавать? Новое давать. Ну, так и делайте новые программы. Нет, они хотят за распространение старого продолжать деньги получать. В итоге «Майкрософт» добивается ограничения распространения передовых идей и не случайно в мире идет работа по созданию альтернативного программного обеспечения, пользование которым было бы бесплатным.