Социальная диалектика - [15]

К. Марксом в «Капитале» доказано, что с развитием средств труда и других средств производства, производительная сила труда увеличивается, и, значит, затраты труда на единицу продукции, на все продукты сокращаются. Такова тенденция. И это совершенно однозначно выраженная тенденция. С этим научным положением, кстати, никто и не спорит, просто до сущностного уровня рассмотрения чаще всего не доходят. Говорят: «А посмотрите, цены на нефть выросли». Потом: «на бензин выросли». А на бензин выросли потому, что на нефть цены подняли. А на бензине работают машины, которые везут хлеб. «Видите, мы ничего не можем сделать. Надо повысить цену на хлеб». И так можно накручивать бесконечно, механизм этот очень прост. Его в свое время и придумал английский экономист Джон Мейнард Кейнс. В связи с кризисом, кстати. После кризиса 1929 – 1930 годов, более мощного, чем последний. От лица буржуазной экономической науки Кейнс признал, что капитализм без кризисов существовать не может, но, чтобы они были не такими сильными, Кейнс предложил применять меры государственного регулирования, такие, как регулирование нормы процента, налоги, а также он рекомендовал для понижения реального содержания заработной платы рабочих не понижать на капиталистических предприятиях номинальную заработную плату, что будет порождать множество конфликтов, а использовать такой рычаг государственного регулирования, как инфляция. И вот с тех пор этот рычаг очень широко применяется. То есть вам выдали номинально вроде бы неплохие деньги, но затем с помощью инфляции забрали назад столько, на сколько выросли цены. Поэтому в условиях государственно-монополистического капитализма мы должны различать динамику номинальной зарплаты и динамику ее реального содержания. Скажем, номинальная заработная плата может время от времени повышаться, а реальное содержание ее при этом сокращается, если индекс инфляции выше, чем темп роста номинальной зарплаты. Людям говорят: «Идите, сдавайте деньги в Сбербанк, получите 7%». Целых 7%, если на целый год положите. А инфляция больше 7 процентов. Вам на ваш вклад прибавят 7%, а инфляция 9%, например. И какой результат? Вам прибавили или с вас сняли? Что больше: 9 или 7?

Правительство, вроде бы, сокрушается: не можем, дескать, обуздать инфляцию. Однако сложилась определенная процедура организации инфляции. Делается это так. В начале года выступают представители так называемых естественных монополий (как будто естественно монополизировать народные богатства), хозяева нефтяных и газовых компаний и говорят: «О, тяжелые условия, идем все дальше, глубже зарываемся в землю. Затраты выросли несказанно. Нужно на 30% повысить цены на энергоносители – продукцию естественных монополий» Идут с этим куда? В Думу. Думцы говорят: «Да вы что, очумели. Народ нас всех разгонит. Никто не выберет. Наша партия «Единая Россия» в Думе думает о народе и не позволит вам повысить цены на 30%. Нет, только на 25%». Затем идут к Путину, он лидер «Единой России», хотя и не член партии, он просто быстро идет впереди, а они за ним не успевают, поэтому он и лидер, а заодно и автор новой политической конструкции, поскольку в случае чего не несет ответственности за ошибки пошедшей за ним партии, потому что он не член партии. В данном случае он как лидер партии говорит: «Да вы что – на 25%. Да ни за что! Только на 15%.». Но у нас еще и президент есть, тоже народный заступник: «Как же это так, скоро президентские выборы, а вы хотите повысить на 15%. Нельзя на 15%». И ну давай сразу с народом совещаться, как по закону о полиции. «Мы приняли во внимание ваши мнения и в экономический прогноз запишем 8,5%», в конце концов, это же прогноз, это же не план. Прогноз можно и не выполнять. Дескать, думали, как лучше, а получилось, как всегда. Как с погодой. Думали, что будет у нас тепло, а у нас холодно. Ну, что делать. Прогноз есть прогноз. Думали, что инфляция будет 8,5%, а получается 9%, а, может, будет 10%. Дело понижения реального содержания зарплаты сделано, и вроде никто не виноват.

Чтобы разбираться в формах общества, основанных на типах производственных отношений, надо понимать, что такое собственность. Это тоже секрет из секретов. Но не так уж сложно рассекретить это дело. Что можно услышать или прочитать в плохих книжках? Собственность это, якобы, отношение по поводу вещей. Вроде бы как мы из-за какой-то вещи подрались, так вот эта драка и есть собственность. Дополняют, что собственность проявляется в пользовании, распоряжении и потреблении. Понятно, что если это моя собственность, то я ею пользуюсь. Что такое пользоваться? Потреблять объект собственности, извлекать из него пользу. Распоряжаться объектами собственности значит принимать решения, как их использовать. Владение – это фактическое господство над вещью. Если уже имеется фактическое господство над вещью, как превратить владение в собственность? Для собственности нужно не просто владение, а общественное опосредствование этого владения, общественное закрепление. Будет это – будет и собственность, а нет, то останется просто владение. На луне собственность есть? Нет. В Антарктиде пока тоже нет собственности на сплошь покрытую льдом антарктическую сушу. А владение имеет место. Есть у вас корабль? Снаряжайте корабль, высаживайтесь на лед, бурите лед, может, там чего и найдете. Если у вас бур хороший, то вы добуритесь до грунта антарктического, можете там землянку сделать и владеть ей. Короче говоря, приезжают исследователи, ставят свои приборы, делают станции, и, естественно, оборудование станций есть объект чей-то собственности, но не территория Антарктиды. Людей там пока мало и вопрос, ваш это лед или не ваш, пока не стоит. Но в перспективе может встать, тогда придется выяснять, кто первый каким участком завладел, чтобы добиться общественного признания и общественного опосредствования этого владения. Когда пришли колонизаторы в США, так собственность на землю была у этих колонизаторов? Она у индейцев была. Говорят, самая демократическая страна. Что первое сделали будущие демократические демократы – пользуясь достижениями техники, отстреляли местное население. Второе, что сделали, – привезли негров из Африки. Причем полтора миллиона погибло при перевозке, задохнулись в трюмах. Вот говорят: «У нас демократические основы есть, глубокие». Я всегда с этим соглашаюсь, у нас такого нет. У нас к моменту, когда там отменялось рабовладение, уже крепостное право было отменено. Учитесь у демократов!!! Нас многие учат. Вот немцы приезжают: «У нас демократия». Конечно, у вас демократия, у вас традиции демократии. Вот только мы никогда не делали абажуры из человеческой кожи, у нас традиций таких нет. Сразу перестают учить. Нас все учат, русскихякобы дураков, приезжаюти учат. Вас не учили, что у нас плохая демократия? Сейчас говорят: «Честные выборы». А бывают честные выборы? Ну, абсолютно честные, бывают такие выборы, чтобы было все честно? Хоть одни гденибудь были? Вот в Америке, говорят, честные. Тот кандидат в президенты, кто в свой избирательный фонд больше денег собрал, того и выбрали. Очень все честно: кто больше сдал денег, тот президентом и управляет. Это проливает свет на то, как вопросы, лежащие на поверхности, соотносятся с глубинными процессами, связанными с бытием, социальным бытием. Социальное же бытие – это производство.