Социализм. «Золотой век» теории - [277]

От существующей общины до социализма – большой путь.

Общинная традиция и после перехода крестьянских масс в города воспроизвелась в советской культуре. Как только люди пытаются решить свои проблемы сами, своим коллективом, не доверяя это дело чиновнику и работодателю, по сути они восстанавливают общину. А восстанавливая общину, они должны понимать, с чем столкнутся.

Община требует от человека гражданской активности – в противном случае он становится инструментом коллектива также, как раньше был инструментом управленца. Община – это шаг вперед в развитии свойств человека по сравнению с фабричной или офисной казармой, община дает дополнительную защиту от вторжения большого мира (в том числе государственных и капиталистических структур. Но она тоже накладывает на личность давление общественной микросреды, иногда весьма тяжкое. Община – это не только права, но и обязательства. Правда те обязательства, в установлении которых имеет возможность принять участие сам человек.

* * *

Народничество противостоит марксизму, но эти течения оказали значительное влияние друг на друга. Маркс в итоге противостояния стал оценивать народнический проект как возможный путь к социализму для страны, в которой капитализм еще не развит (но допустимый лишь в союзе с пролетариатом Запада). Бакунин принимал основные социально-экономические идеи Маркса. Народники относились к достижениям Маркса с позиций синтеза социалистических идей. Марксизм принимался ими не во всей совокупности доктрины (часть которой вполне могла оказаться ошибочной). Каждая идея анализировалась самостоятельно применительно к российским условиям, и либо принималась, либо отвергалась.

Под влиянием народнической критики марксизм стал более внимательно относиться к психологическим, этно-национальным и иным факторам социального развития.

Маркс оказался мудрее своих учеников, и согласился с Михайловском в том, что нельзя превращать предложенный в «Капитале» «исторический очерк возникновения капитализма в Западной Европе в историко-философскую теорию о всеобщем пути, по которому роковым образом обречены идти все народы».

Признавая возможность собственного пути России в будущее, народники поставили проблему многовариантности прогресса. С самого начала эта гипотеза рассматривалась ими не в волюнтаристском ключе (как хотим, так и едем), а в связи социального и этно-культурного факторов. Даже проходя одинаковые стадии развития, народы делают это по-разному, тяготея к одним состояниям и отторгая или болезненно переживая другие.

Размышления на тему разных путей прогресса привели Маркса и Энгельса к более широкой концепции взаимодействия революций в развитых капиталистических странах и обществах, только вступивших на путь капиталистической модернизации. Этому способствовал и подъем революционного движения в России. Революция может начаться не на Западе, а, как и предсказывал Бакунин, именно «на Востоке, бывшем до сих пор нетронутой цитаделью и резервной армией революции». Здесь Маркс соглашается не только с народническим ожиданием революции в России, но и прогнозирует более широкое явление, которое позднее получит от Ленина наименование «Пробуждение Азии». Русская революция послужит сигналом пролетарской революции на Западе, и тогда «русская общинная собственность на землю может явиться исходным пунктом коммунистического развития». Эта формула стала полем компромисса, который устроил бы и Бакунина. Она соответствовала взглядам эсеров и после некоторых колебаний, была принята Лениным. Однако колебания российских последователей Маркса были не случайны. Общинный социализм расходился с марксизмом не столько в отношении к капиталистическому прогрессу (в конце концов оба течения относятся к нему в той или иной степени критически), сколько в конструктивной программе. Если она вытекает из аграрной реальности, она тяготеет к федерализму, если из индустриальной – к централизму, составлявшему ядро марксизма. Пока индустриальные тенденции доминировали в мире, аграрный сектор казался большинству социальных мыслителей отмирающей натурой.

Маркс и Энгельс полагают, что коммунизм приведет к «упразднению города и деревни». Впоследствии марксисты стали интерпретировать эту идею как поглощение деревни городом, что не одно и то же. Процесс сближения города и деревни по условиям жизни действительно можно наблюдать в некоторых развитых индустриальных странах. Он не зависит от формы собственности и владения, он может происходить при капитализме не хуже, чем под руководством “пролетарского” государства. Здесь ключевым является не противоречие капитализма и социализма, а индустриализма и других фаз развития цивилизации. Пока господствует индустриальная организация, город поглощает деревню, превращает ее в пригород. Между тем с середины 60-х гг. ХХ века в развитых странах Запада начался процесс деурбанизации. Люди среднего достатка предпочитают жить не в мегаполисах, а в оснащенных современными “удобствами” коттеджах. И здесь приближение к выдвинутым Марксом целям идет безо всякой диктатуры пролетариата.

Модель общества, разрабатывавшаяся народниками на основе аграрной, не-индустриальной реальности, вновь становится актуальной.