Сочинитель, жантийом и франт. Что он делал. Кем хотел быть. Каким он был среди друзей - [99]
Ты, Мариан, это понимаешь, иначе на какой бы язык ты меня переводил? А я так бы хотел написать еще один роман под старым названием «Нгуен», только о новом Нгуене… – и Туан перевел разговор на другую волну и, как обычно, к отзвучавшим темам (о цензуре) уж больше не возвращался. «Зачем воду в ступе молоть?» – говорил он.
– Но не надо о грустном, поговорим о «золотых колоколах», о тех, кто пишет, строит, ваяет, рисует. У вас в России и у нас во Вьетнаме. Лучше скажи, может ли Мишель подарить мне колокол, который он привез из Сайгона и обещал подарить тебе? Удары, голос, этого колокола – он весит около двух килограммов – напоминают мне мои молодые годы, когда я ездил по городам Индокитая и у реки зазывалы под звон таких же колоколов набирали людей на работу. Как бы хотелось на склоне лет услышать голоса молодости, в которую вписались теперь и русские имена – Ткачёва, Никулина, Симонова, Луконина…
– Раз Мишель обещал подарить колокол мне, значит, считай его уже твоим, – быстро решил Мариан и тем обрадовал Старика.
– А за Мишелем нужен глаз да глаз. И повлиять на него можешь, пожалуй, только ты, как давний и верный друг. – Туан добро улыбается в свои большие седые усы.
– Что еще умудрился натворить этот неугомонный непоседа Мишель? Затеял какой-либо новый флирт или написал что-то «не то»? – забеспокоился заботливый Мариан. – Не бес ли в ребро?
– Нет, бесы его оставили и Достоевского он больше не цитирует, – заметил Туан, – но вот с рынка «Донг Суан» он привел на поводке маленького черного котенка, которого, видимо, в честь Достоевского назвал Федором, а в честь себя Михайловичем. Все вместе, как ты понимаешь, «Федор Михайлович». Опять как Достоевский.
– Но все бы хорошо, если бы у кота Феди не было белого пятнышка на носу… – Туан принял грустный вид и объяснил: – Разве Мишель не знает, что ночью черного кота с белой точечкой на носу увидят все мыши… Надо перечитать Булгакова.
Друзья рассмеялись над этой туановской шуткой, и в это время в комнату вошел Мишель со своим бронзово-латунным колоколом.
– Марик, это тебе, как обещал, – сказал Михаил.
– Ничего подобного! – остановил коллегу Ткачёв. – Уже передарено! «Было наше, стало ваше». Теперь колокол во владении Нгуен Туана. Он всегда умело бьет в набат, и голос этого колокольчика, возможно, вольется в единый большой колокольный ансамбль Туана, в котором когда-нибудь заслужит достойное место.
– Спасибо, Марик, спасибо Мишель! А мне пора возвращаться к моей старой «ненаглядной». Вот она будет довольна. Она чистит мои нескончаемые «коллекции» бутылок из-под когда-то французского коньяка, а теперь прибавится еще и колокол, – сказал Туан и со знанием дела ударил в колокол.
Мы вышли из крутящейся двери отеля «Метрополь» (Тхонгнят), отправились проводить Нгуен Туана.
– Если захочу, вы меня не догоните. Вы – на своих двоих, а я – на велосипеде, – балагурил Старик. – У меня этот велосипед особенно умный. Его дважды угоняли «невежды», а «ученые» – дважды находили. Ведь это писательский «вечный двигатель». А если на нем еще установить колокол?! Такого, скажут, не было еще нигде. Значит, ясно: это творение творческого трио – Туана, Марика и Мишеля. Ездило бы оно только побольше, но сколько даст Бог, – сказал Старик и внимательно посмотрел на Марианна. – Я тебе рассказал про черного кота с белым пятнышком на носу, а ты для себя не сделал никаких выводов, – поучительно сказал Туан, обращаясь к Марику.
– В чем же я виноват? – недоумевал Марик.
– У тебя большая и не совсем прикрытая шевелюрой ценная для всех голова. И она – приманка для Солнца, которое тоже не прочь тебя приласкать. А его жаркие объятия опасны. Советую тебе прикрыть твое пятнышко хотя бы газетой, – Туан вытащил из портфеля новый номер газеты «Нян зан». – Можешь сделать шляпу и быть спокойным во всех отношениях. И главное быть уверенным, что о твоем друге – Нгуен Туане – там нет ни слова. Я-то это знаю…
Но мы знали другое: Нгуен Туан – этот золотой колокол Земли Вьетнамской, один из великих наших современников, гениальный писатель, свое слово, о котором сказал Мариан Ткачёв, а Аркадий Стругацкий добавил: «Туану и Ткачёву очень повезло работать вместе. Когда один талант – это хорошо, а когда два таланта сходятся вместе, плод их труда, по законам даже высшей математики, подсчетам не поддается.»
О них теперь еще звонят колокола…
Это было в начале ноября 1967 года. США наращивали бомбардировки Северного Вьетнама, увеличили до 660 тысяч солдат численность своего контингента в Южном Вьетнаме. В Париже, на авеню Клебер, готовились к дипломатическому марафону, обещавшему быть долгим, упорным, решающим.
На этом фоне в Ханое торжественно отмечали 50-ю годовщину Октябрьской революции в СССР, которую в ДРВ рассматривали как животворный источник и должны были помнить, «чью воду пьют» многие миллионы людей. А в рамках мероприятий по празднованию этой знаменательной даты в ДРВ прибыла делегация Союза писателей СССР. В Ханое ожидали К. М. Симонова, Л. С. Соболева, Е. А. Долматовского, а приехали молодые – Аркадий Арканов и Мариан Ткачёв, оба 1933 года рождения, весельчаки, не успевшие обзавестись не только большими лысинами, уважительными «животиками», но даже очками. Впрочем, очки у них были – черные, от солнца, и то одни на двоих.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Воспоминания Владимира Борисовича Лопухина, камергера Высочайшего двора, представителя известной аристократической фамилии, служившего в конце XIX — начале XX в. в Министерствах иностранных дел и финансов, в Государственной канцелярии и контроле, несут на себе печать его происхождения и карьеры, будучи ценнейшим, а подчас — и единственным, источником по истории рода Лопухиных, родственных ему родов, перечисленных ведомств и петербургского чиновничества, причем не только до, но и после 1917 г. Написанные отменным литературным языком, воспоминания В.Б.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.
Рудольф Гесс — один из самых таинственных иерархов нацистского рейха. Тайной окутана не только его жизнь, но и обстоятельства его смерти в Межсоюзной тюрьме Шпандау в 1987 году. До сих пор не смолкают споры о том, покончил ли он с собой или был убит агентами спецслужб. Автор книги — советский надзиратель тюрьмы Шпандау — провел собственное детальное историческое расследование и пришел к неожиданным выводам, проливающим свет на истинные обстоятельства смерти «заместителя фюрера».
В книге собраны воспоминания революционеров, принимавших участие в московском восстании 1917 года.
Прометей. (Историко-биографический альманах серии «Жизнь замечательных людей») Том десятый Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия» Москва 1974 Очередной выпуск историко-биографического альманаха «Прометей» посвящён Александру Сергеевичу Пушкину. В книгу вошли очерки, рассказывающие о жизненном пути великого поэта, об истории возникновения некоторых его стихотворений. Среди авторов альманаха выступают известные советские пушкинисты. Научный редактор и составитель Т. Г. Цявловская Редакционная коллегия: М.
Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.