Сочинения великих итальянцев XVI века - [54]

Наконец, когда пратика уже склонилась к такому решению, а в Синьории его не раз предлагал бывший тогда первым магистром Лука Мартини, то провели голосование: черные бобы бросили только четверо: гонфалоньер, Лука ди Томмазо, Никколо Джованни и Франческо Джиролами; а пятеро других — Пьеро Гвиччардини, Пьеро д'Антонио ди Таддео, Никколо Дзати, Микеле Берти и Бернардо Неретти — открыто выступили против. Итак, это решение не получило большинства в Синьории; и после того как в пратике долго, но безрезультатно говорили, чтобы Синьория ее поддержала, в конце концов Франческо Валори в ярости вскочил с места со словами, что либо умрет он, либо обвиняемые; это вызвало большое возмущение, и многие, возбудившись, стали поносить Синьорию и угрожать ей; Карло Строцци схватил за платье Пьеро Гвиччардини и пригрозил выбросить его из окна — ведь ему казалось: стоит удалить Пьеро, который влиятельнее многих своих товарищей, и дело будет сделано. После этой бурной сцены снова приступили к обсуждению, и победу одержали шесть черных бобов, ибо отступили Никколо Дзати и один из ремесленников, либо опасаясь за свое имущество, либо боясь еще больших беспорядков. Пьеро Гвиччардини, Пьетро д'Антонио ди Таддео и другой ремесленник продолжали держаться стойко и неколебимо. После того как проголосовали за решение пратики, в ту же ночь, через несколько часов, осужденным дали сперва исповедаться, а затем всем пятерым отрубили головы.

Таков совсем неожиданный конец этих пятерых граждан, часть которых стояла во главе нашего города. Джованни Камби не имел большого влияния; он был сторонником Медичи не по традиции, унаследованной от предков, и не потому что зависел он них, а потому что был с ними связан в пизанских делах; когда же из-за восстания в Пизе он обеднел, то примкнул к этому безрассудному заговору. Джанноццо, юноша чрезвычайно умный, способный и богатый, целиком и полностью был предан Пьеро, поскольку так же были настроены его отец Антонио ди Пуччо и старшие в его роде, а кроме того, поскольку он сам был товарищ Пьеро; помимо прочего, он не был благородного происхождения, и народ не любил его за дурное поведение отца; Джанноццо понимал, что не сможет играть никакой роли при народном правлении, и желал возвращения Пьеро. Другими побуждениями руководствовался Лоренцо Торнабуони, ведь он, юноша знатный и благовоспитанный, не испытывал недостатка в любви и расположении народа, который благоволил к нему больше, чем к кому бы то ни было другому; но помимо родства с Пьеро, который приходился ему двоюродным братом, отчего при правлении Медичи он мог рассчитывать на власть, — его побуждало и другое: он был человек щедрый, много тратил, к тому же при Медичи запутал свои дела так, что чуть не обанкротился — поэтому стремился к смутам, чтобы восстановить свое состояние. Кроме того, он считал, что Совет долго не продержится, и опасался, как бы во главе города не оказались Лоренцо и Джованни ди Пьерфранческо, к которым он был настроен весьма враждебно и которых побаивался, — вот он и решил предупредить ход событий.

У Никколо[282] было немалое состояние, и если бы он захотел приспособиться к народному правлению, как это сделали Пьерфилиппо и другие, то, судя по всему, его ждали бы почести и славная репутация, но поскольку его сын Пьеро был женат на Контессине, сестре Пьеро де'Медичи, и он имел влияние при прежнем режиме, то, движимый собственным честолюбием и недовольный тем, что имел, в поисках лучшего он нашел конец, не соответствующий его благоразумному нраву, знатному роду, почетным и высоким должностям, весу и могуществу, которыми он превосходил всех своих современников.

Бернардо дель Неро был глубокий старец, не имел сыновей, владел хорошим состоянием, и благодаря своему положению, почетным должностям, которые занимал, и славе здравомыслящего человека, по праву ему принадлежавшей, он достиг такого влияния, что только он и никто другой мог быть главой партии и противником Франческо Валори; и хотя при народном правлении он имел большой авторитет, ему все же не нравился Совет: то ли потому, что он должен был уплатить очень высокий налог — четыреста дукатов (и стыдился этого), то ли потому, что привык к прежнему правлению и не мог теперь приобрести необходимые при народном правлении простоту в обращении и популярность, то ли он пошел навстречу желанию своих сторонников. Причем он не намеревался восстанавливать власть Пьеро де'Медичи, в его намерения входило поставить во главе Флоренции сыновей Пьерфранческо; и хотя под конец он начал со вниманием прислушиваться к мнению Никколо — план с сыновьями Пьерфранческо показался ему трудновыполнимым — и стал желать как чего-то более легко достижимого возвращения Пьеро, отдавая ему предпочтение перед народным правлением, его вина была столь мала, что в любом случае он был бы оправдан, если бы не ненависть к нему Франческо Валори, желавшего убрать его, своего конкурента. По этой причине Франческо с такой яростью отклонил апелляцию, опасаясь, как бы любовь и доверие народа к Бернардо дель Неро и незначительность его вины не привели к его оправданию.