Сочинения в трех томах. Том второй. На днях землетрясение в Лигоне. Голые люди - [30]

Но мы не поняли, когда и где он видел людей.

Мы беспокоились о майоре. Наверно, его придется оставить пока здесь. Я сказал Лами:

— Утром солдаты пойдут за помощью.

— Я пойду с солдатами, — сказала Лами. Я не стал спорить, а спросил:

— Вы учитесь?

— Да, — сказала она, — в университете.

— А ваши родители в Лигоне?

— В Танги. Мой отец болен. Я везу ему лекарство.

Тихо скрипнула кожа ее сумки. Теперь понятно, почему Лами не расставалась с сумкой. Там лекарство.

Майор застонал. Я достал коробок со спичками. Ну что мне стоило взять с собой зажигалку? Лами протянула руку к майору и нечаянно коснулась моей руки. Прикосновение было шелковым и прохладным.

Я зажег спичку. Майор морщил лоб. Наверно, ему было больно. Огар соорудил ему из палок лубки, к которым примотал сломанную руку.

— Набери воды, — сказала мне Лами.

Спичка погасла. Я ощупью нашел канистру и налил воды в крышку от термоса, которая стояла на канистре. Вода пахла бензином. Я подал сосуд Лами, зная, где встречу ее протянутые пальцы.

И в этот момент за дверью послышались голоса.

Мы замерли. Я сначала решил, что пришла помощь. Но думал так недолго. Ведь в отличие от Лами я знал о пулях и понимал, что к нам могли добраться и те, кто стрелял по самолету. Когда я хотел встать, чтобы выйти наружу посмотреть, что происходит, она схватила меня за руку и задержала. Вода выплеснулась из крышки.

— Назад! — крикнул кто-то за хижиной.

Потом яркий луч фонаря ослепил меня и, отпустив на секунду мои глаза, обшарил хижину.

— Выходите! — сказал невидимый голос. Он сказал по-лигонски, но у меня не было никаких сомнений в значении приказа.

Так мы и вышли, держась за руки. Я сразу посмотрел, здесь ли Отар. Отар стоял у стены хижины, мрачный как туча. Рядом был Вспольный с записной книжкой в руке. И несколько солдат. Не хватало только молодого офицера.

Со стороны реки из тумана донеслись выстрелы. Значит, офицер убежал. Хорошо бы его не нашли в тумане.

Мои глаза немного привыкли к свету. Люди, которые на нас напали, не были военными, и в то же время я бы сказал, что война была их профессией. Уж очень уверенно они держали автоматы…

Нас обыскали. Быстро и деловито. Потом один из них, наверно, начальник, с зеленой сумкой через плечо и двумя кобурами на поясе, усатый и широколицый, пересчитал нас, загибая пальцы. И нас загнали обратно в хижину.

Хлопнула дверь. В хижине было тесно. Все молчали. Выстрелы у реки тоже смолкли. Я сидел на полу, прижавшись к одному из солдат. Солдат шептался с невидимым мне соседом. Стенки хижины были такими тонкими, что слышно было, как переговариваются люди снаружи. Потом к разговору присоединился еще один голос, запыхавшийся и взволнованный. Услышав, что он говорит, сидевший рядом со мной солдат произнес короткую фразу.

— Что там? — спросил я в темноту. Ответил мне голос Вспольного:

— Они убили лейтенанта.

И тут же дверь распахнулась, и свет фонаря уперся в руку. Рука держала за волосы отрубленную голову лейтенанта. Я невольно отшатнулся. Кто-то там, снаружи, коротко засмеялся. Дверь снова закрылась. Я не мог дотянуться до Лами. Она сидела далеко от меня.

— Мне плохо, — прошептал Вспольный.

Вообще-то он не пищал и терпел наравне со всеми.

За стеной продолжали плести какой-то глухой, как во сне, рисунок непонятные голоса. Надо было что-то делать. Нельзя же быть овцами. Так нас всех перебьют.

— Нельзя же быть овцами, — сказал я вслух…

Майор быстро забормотал, словно в бреду. Плохо наше дело. В темноте зашевелились. Я не сразу понял, что Отар пробирается ко мне.

— Ты здесь? — Он коснулся меня.

— Может, убежим? — сказал я. — Ведь их всего пятеро. Разберем заднюю стену — и в туман.

— Прислушайся, — сказал Отар.

За задней стеной хижины были слышны шаги.

— Они ходят вокруг. Мы не можем бросить раненых.

— Эти люди — бандиты. — Я узнал голос Матура. — Бандиты и убийцы. Они всех убьют, как лейтенанта…

— Не паникуйте, — прервал его голос Вспольного. — Зачем им нас убивать? Это сепаратисты?

Вспольный лучше нас разбирался в обстановке.

— Может быть, — промямлил Матур.

— Я задал этот вопрос не случайно, — сказал Вспольный. — Если это сепаратисты, то их поведение нетрудно объяснить. Мы им нужны как заложники. Мы — это выкуп. Две недели назад в плен к сепаратистам попали два канадских инженера. Правительство пошло на то, чтобы заплатить выкуп. Дурные примеры заразительны.

Тогда я не знал еще о наркотиках, о долларах, отнятых у Матура, и потому доводы Вспольного мне показались резонными. Мне вообще понравилось, что наш толстяк не потерял присутствия духа и ведет себя спокойно, я бы даже сказал, с определенным интересом к окружающему, как мальчик из хорошей семьи, которого допустили поглядеть на настоящую драку между плохими мальчишками: он смотрит и не боится, что его заденут.

Вспольный обращался к нам по-русски, и Матур не понял его, но, как только Вспольный замолчал, он тут же повторил:

— Они нас убьют.

Я ждал, что скажет Отар. Он знал, что нас сбили из пулемета. Он сказал:

— Ложитесь спать. Это самый разумный выход.

Вспольный вздохнул, но промолчал.

— Как ты там, Лами? — спросил я.

— Плохо, — сказала Лами.

— Тебе плохо?