Сочинения в трех томах. Том третий - [164]

На половине пути компания догнала одинокого человека — также, очевидно, столбиста, судя по костюму и снаряжению. Он шел медленно, большими шагами и как будто поджидал кого-то, останавливаясь по временам и оглядываясь. Когда молодая компания догнала его и он узнал Варю, он поклонился и сказал:

— Господа, я слышу, что у вас весело, а мне одному скучно. Позвольте присоединиться одинокому путнику, который, проезжая через Красноярск, захотел осмотреть ваши знаменитые столбы. Я еду в Читу на службу, моя фамилия Горбунов.

Молодежь не протестовала, назвала свои имена, все перезнакомились и пошли дальше. Новый попутчик старался держаться ближе к Варе; он вскоре заметил, что молодая женщина то краснеет, то бледнеет, часто закусывает губу и крепко опирается на руку девушки, в паре с которой идет.

Наконец пошел более крутой подъем к столбам по склону долины. Близился полдень, солнце сильно пекло, в воздухе сгущалась влага, извлеченная им из сырой травы лужаек, из болот и ручьев; становилось трудно дышать, и обильная испарина покрывала тело; из высокой травы, потревоженные столбистами, поднимались тучи комаров и жадно набрасывались на открытые части лица и тела; слепни и оводы мелькали в воздухе, стараясь прильнуть к людской коже и напиться свежей крови. Путники примолкли, отмахивались от докучливых насекомых, отирали струйки пота, вытекавшие из-под волос на лицо.

Новый столбист заметил, что Варя еле держится на ногах. Он быстро подошел к ней, взял ее под руку и повел, почти понес вверх. Когда они немного отстали от остальных, Варя благодарно взглянула в печальные глаза Рыжова и промолвила:

— Я все-таки слабая женщина и боюсь, что не доведу своей роли до конца…

— Мужайтесь, — шепнул он в ответ, — конец недалеко. Я буду все время вблизи вас.

Но вот сосны расступились, и столбисты вышли на поляну к балагану. Куда девалась усталость молодежи! Живо одни побежали за водой, другие развели костер, третьи развернули одеяла и разложили провизию. Пока несколько чайников закипали над огнем, все закусили, немного выпили, начались шутки, послышался смех. Варя постепенно оправилась, Рыжов заставил ее выпить водки, она повеселела и приняла участие в беседе.

После обеда часть компании улеглась в тени поспать или хоть поваляться. Ваньковский быстро захрапел, но Варя забывалась только на короткие мгновения. Рыжов сидел вблизи нее и молча, сосредоточенно курил сигару.

X

Когда свалил жар, снова началось чаепитие с обсуждением плана дальнейших действий. Молодежь собиралась лезть на второй, самый трудный столб, но Варя отказалась идти туда; ее муж этому очень обрадовался и сказал:

— Мы, старики, полезем на первый столб для начала.

— Тогда позвольте и мне, такому же старику, присоединиться к вам, — заявил Рыжов.

Ваньковские с удовольствием разрешили это. Молодежь с песнями потянулась через лес ко второму столбу, и, когда они скрылись из вида, Варя поднялась и предложила идти и своим спутникам. Оставив багаж в шалаше и захватив только веревку и свеженарубленные колышки, они отправились в другую сторону, обогнули подножие первого столба и начали подниматься. Ваньковский шел впереди, вспоминая дорогу, выступы и трещины, отмечая изменения их, сделанные временем и ногами столбистов. За ним шла Варя, а позади Рыжов.

Быстро они достигли верхнего уступа, с которого приходилось уже карабкаться по стене, пользуясь колышками. Во избежание несчастия нужно было лезть по одному, ожидая, пока передний не доберется до вершины. Ваньковский полез первый, чуть не сорвался в одном месте и крикнул Варе сердито:

— Я говорил тебе, что я отяжелел для столбов. Как хочешь, а на второй я не полезу!

Когда он исчез на вершине и спустил оттуда веревку, чтобы облегчить своим спутникам задачу, Рыжов сказал Варе:

— Вы оставайтесь здесь. Я полезу вперед и объяснюсь с ним один на один наверху. Позову вас, если понадобится.

Он ухватился за веревку и полез — сначала не особенно умело, но потом освоился — и также скрылся за выступом вершины. Варя, следившая за его восхождением с трепещущим сердцем и широко раскрытыми глазами, затем почти упала на камень и закрыла лицо руками. Сердце ее замирало, в ушах звенело, голова, казалось, готова была расколоться на части, и несчастная женщина сжимала руками виски.

Резкий, короткий звук выстрела, отдавшийся тройным эхом от соседних столбов, заставил ее вскочить на ноги; вся трепещущая, бледная, она смотрела наверх. Над выступом скалы показался Рыжов и медленно начал спускаться. Варе казалось, что он по временам не двигается с места и висит, уцепившись за скалу.

Наконец он очутился возле нее и опустился на камень, тяжело дыша. Одна рука его была окровавлена, и кровь стекала крупными каплями на розовый гранит и собиралась во впадине в виде маленького кораллового озерка.

— Он поранил вас! — прошептала Варя с тревогой.

— Нет, я разодрал себе руку о скалу, — ответил Рыжов. И, немного помолчав и отдышавшись, тихо прибавил: — Объяснение было довольно бурное. Он сначала отрицал все, затем, подавленный уликами, сознался и даже начал издеваться над партией. Тогда я прочел ему приговор. Он побледнел как смерть, закричал «помогите!», быстро выхватил револьвер и выстрелил в меня, но промахнулся — пуля пролетела над моей головой… Я нагнулся, схватил его неожиданным движением за ноги и сбросил с вершины… на ту сторону… в бездну…