Сочинения в трех томах. Том первый - [147]

На следующий день Мафу занялся починкой кана. Лю Пи привел в порядок ступени в шахте, а Хун и Пао бегали по чаще, шлепали по воде речки, гоняясь за мелкой рыбой, объедались барбарисом.

С обеда началась работа в шахте. Рудокопы долбили жилу, мальчики выносили руду, которую складывали в фанзе; Лю Пи боялся, что со двора соседи могли ее ночью похитить. По незнакомому подъему рудоносам приходилось итти осторожно, изучая ступени. Впрочем, глубина шахты была меньше, чем в Чий Чу: вместо тридцати метров только около двадцати.

Время незаметно шло в однообразной работе. Раз в три дня, когда рудокопы ходили в кузницу наваривать кирки и клинья, мальчиков отпускали с обеда на речку.

В один из таких дней, в конце августа, Хун и Пао, изучившие уже все кусты и деревья на два ли вверх и вниз по долине, решили перейти речку и побродить на другом берегу в горах. Об охоте с ружьем теперь нечего было думать: со времени их экспедиции на холмы Мафу стал прятать порох и пули. Хуну удалось только стащить у него охотничий нож.

Перебравшись вброд через речку, мальчики прошли заросли и кусты и вскарабкались на правый каменистый склон. Отсюда перед ними открылся целый лабиринт гор, убегающих на запад и юг, насколько хватал глаз. Спустившись немного ниже, они попали в сухую долину, которая шла, извиваясь, на юг, постепенно удаляясь от Дарбуты.

Местность имела здесь совсем другой характер, чем возле Чий Чу. Вместо однообразных унылых холмов, покрытых черным щебнем и похожих на опрокинутые чугунные котлы; здесь повсюду возвышались скалистые горки и гряды из розового гранита причудливых форм: то они состояли из огромных плит, нагроможденных друг на друга и полого наклоненных в ту или другую сторону, то представляли собой кучи громадных глыб, то спускались высокими уступами. Часто в глыбах и плитах виднелись странные впадины, ниши и даже галереи с дверями и окошечками, расположенные в несколько этажей. Казалось, что какие-то исполинские черви или жуки источили эти твердые камни. В щелях на склонах и дне долины попадались кустики седой полыни или пучки пожелтевшей травы.

Хун и Пао пришли в восторг от этих природных сооружений: карабкались на склоны, прятались в нишах, аукались. Их веселые голоса звенели то тут, то там, нарушая покой каменных гор.

Вдруг Пао заметил, что на склоне среди глыб заметались какие-то маленькие серые птицы, перескакивавшие с камня на камень и скрывавшиеся между ними. С вершины холма раздавалось тревожное клохтанье матери; птицы шли на него, поднимаясь все выше. Пао бросился за ними, стараясь поймать хоть одну. Хун прибежал на помощь, но птицы были проворнее, и, когда мальчики поднялись почти до вершины, вся стая вспорхнула и шумно перелетела на противоположный склон, откуда опять послышалось клохтанье.

— Что это за птицы? — спросил Пао. — Они кричат, как куры, но непохожи на них.

— Это горные курочки, — объяснил Хун. — Я видел их уже. Они очень вкусные. Жаль, что нет ружья!

Мальчики опять спустились вниз и пошли по долине, которая вскоре повернула влево. Среди голых розовых холмов открылась веселая зеленая лужайка, на которой одиноко возвышался огромный камень в виде острой пирамиды с полукруглыми нишами на боках. Его странная форма привлекла к себе внимание мальчиков. У подножия камня протекал ручеек с чистой прохладной водой. Утолив жажду, Хун и Пао залезли в ниши на теневой стороне и развалились, точно в широких креслах.

— Пора уже домой, — сказал Пао, — смотри, какие длинные тени!

— Отдохнем немного и пойдем.

Вдруг Пао заметил, что на противоположном склоне, за лужайкой, шагах в тридцати от него, из глубокой расселины между глыбами показалась голова с острыми ушами. Осмотревшись, зверь вышел, и Пао узнал в нем волка. У мальчика от страха захватило дыхание. Он хотел было крикнуть Хуну, сидевшему в соседней нише лицом в другую сторону, но спохватился, что привлечет этим внимание зверя, и застыл неподвижно. Сердце сильно стучало у него, холодный пот выступил на теле.

Волк тихими шагами, слегка переваливаясь, стал пробираться вдоль подножия холма вверх по долине. Пао следил за ним и думал: «Заметит или нет, заметит или нет?» Вдруг рядом раздался пронзительный свист. Волк вздрогнул, на мгновение присел на задние лапы, озираясь по сторонам, но затем, когда свист повторился, понесся стрелой вверх по склону и скрылся.

— Волк! Волк! — закричал Пао. — Смотри, Хун!

— Я видел его! — сказал Хун слегка дрожащим голосом. — Я сначала подумал, что это собака, и потому свистнул. Но потом, когда он присел, догадался, что это волк, и еще раз свистнул сильнее. Он трусливый, испугался. Ночью они храбрее.

Мальчики глотнули воды, чтобы смочить горло, пересохшее от волнения, и побежали вверх по долине, тревожно оглядываясь по сторонам. Уже надвигались вечерние тени. Ниши, галереи и расселины казались теперь черными, Солнце закатилось, когда они добежали до своей фанзы.

КАЛМЫКИ БЕГУТ ОТ ДУНГАН

Если бы мальчики остались в этот день в долине Дарбуты, им удалось бы увидеть картину большого переселения калмыков. Вскоре после обеда, когда Лю Пи и Мафу были на кузнице, находившейся почти на берегу реки, по дороге на дне долины появились всадники, верблюды, навьюченные юртами и разным скарбом с женщинами и детьми, табуны лошадей, стадо рогатого скота, баранов и коз. Эта движущаяся, кричащая, ржущая, мычащая и блеющая масса тянулась с верховьев Дарбуты. Для переселения с летовок на высоких лугах Джаира на зимовки в долинах время еще не настало, а в камышах по Манасу, где также зимует часть кочевников, было еще много воды, комаров, оводов и слепней, беспокоящих скот.