Сочинения в трех томах. Том 3 - [328]

— О да! Я не делаю из этого тайны… Не позже как завтра я откажусь от звания начальника техасских регуляторов, так как я сохранял за собой эту должность до сих пор потому только, что мне нужно было отомстить за убийство моей семьи… Теперь я перееду к моему сыну в Филадельфию и буду жить с ним… Я заслужил право на отдых и очень рад, что, заканчивая свою служебную деятельность, поймал причинившего вам столько горя Антонио Микелеца.

— Да, для нас это большое счастье, особенно потому, что мы остаемся жить здесь, — проговорил полковник Магоффин. — Негодяй так озлобился, что я едва узнал его, но я видел, как он убил Оскара Бретона и бросил тело в реку, протекавшую возле моей плантации… Они встретились на охоте, и злодей изменнически выстрелил ему в спину. Мы потом нашли невдалеке от того места, где разыгралась эта кровавая драма, пыж из его ружья и пороховницу, которую он обронил, убегая.

— Вы можете клятвенно подтвердить, что узнали его и что все произошло так именно, как вы рассказали? — спросил шериф.

— Да, я в этом уверен.

— В таком случае суд над ним займет не много времени, и он будет сейчас же повешен.

Подъехав к тому месту, где происходила генеральная битва, они увидели десятка два индейцев, которых стерегли оставшиеся при них регуляторы. Эти индейцы были единственно оставшиеся в живых из всего племени; остальные погибли в сражении.

Проехав еще немного, всадники остановились на одной из лужаек вблизи блокгауза, и здесь открылось заседание суда. Шериф исполнял обязанности председателя, старший его помощник — прокурора, а младший — защитника обвиняемого. Что же касается присяжных, то они были избраны по жребию из числа регуляторов. Полковник Магоффин, Батист Лэду и Эжен Дюпрэ удостоверили личность Антонио Микелеца и подтвердили обвинение его в убийстве Оскара Бретона, труп которого убийца бросил в реку, где его нашли через несколько часов после совершения преступления. Потом по следам, оставленным убийцей, отыскали место, где было совершено убийство. Здесь же были найдены сначала пыж, а потом и пороховница убийцы. По окончании допроса свидетелей председатель обратился к обвиняемому с вопросом, не желает ли он что-либо сказать в свою защиту. Черный Мустангер пожал плечами и презрительно отвечал:

— Нет. Да и к чему бы это повело? Я осужден заранее. Я убил Оскара Бретона потому, что ненавидел его. Я был честный человек, пока не знал его. Я любил дочь полковника, но она отказалась выйти за меня замуж, потому что любила Оскара. Тогда я поклялся, что она никогда нс будет его женой, и за несколько дней до свадьбы убил его. Вот и все! Теперь мне остается только проклясть вас всех, и я с удовольствием сделаю это… Я вас проклинаю!

Кругом поднялся ропот негодования, но председатель заставил жестом умолкнуть негодующих, а затем громким голосом спросил:

— Не может ли кто-нибудь сказать что-либо в защиту обвиняемого?

Никто не отозвался.

— В таком случае я ставлю вопрос господам присяжным, — и обернувшись к присяжным, спросил: — Признаете ли вы этого человека виновным в убийстве?

Присяжные единогласно ответили:

— Да, виновен.

Вслед за тем председатель снова поднялся и, обращаясь к Антонио Микелецу, сказал ему:

— Пленник, вы признаны виновным по закону прерий, который не допускает никаких смягчающих вину обстоятельств. Вы уже совершили одно убийство ранее, а теперь собирались совершить новое, еще более тяжкое преступление. За это вы присуждены к смерти и должны быть повешены! Я даю вам четверть часа на то, чтобы помолиться и раскаяться в совершенных вами преступлениях.

— Я предпочитаю быть повешенным сию минуту! — проговорил осужденный.

— В таком случае нам здесь больше нечего делать, и мы можем ехать, — сказал шериф полковнику, отдав шепотом приказание своему помощнику.

Регуляторы в ту же минуту привели приговор в исполнение, после чего весь отряд направился к блокгаузу, причем дорогой полковник стал благодарить шерифа за оказанную ему помощь.

— Не будь вас, — сказал он, — мы все бы погибли!

— Об этом не стоит и говорить, полковник, потолкуем лучше о том, что вы станете теперь делать.

— Все мое имущество, по всей вероятности, погибло, — отвечал полковник, — но мои близкие спасены, и я могу только благодарить за это Бога… Я скорблю о погибших слугах и радуюсь за себя лично — судьба уберегла меня.

Отряд подъехал к блокгаузу, и все, не исключая суровых, привыкших к таким печальным картинам регуляторов, со слезами смотрели на убитых и оскальпированных негров, здесь же лежал и бывший управляющий полковника Стротер. Ваш Карроль, которому убитый гигант внушал большую симпатию, потупился, но затем быстро справился с собой и, смахнув слезу, сказал, подходя к полковнику:

— Вы потеряли в нем честного и самого преданного вам слугу… Я много видел на своем веку хороших и храбрых людей, но такого, признаюсь, не встречал. Будь они прокляты, эти краснокожие!.. О я еще отомщу им за него! — Затем он отвел полковника в сторону и, еще более понижая голос, продолжал: — Послушайте! Это, правда, очень большое несчастье, но могло быть и хуже! Все ваши остались целы и невредимы. Вы потеряли только слуг и рабов… Мне нечего говорить вам, что ни я, ни мой товарищ не покинем вас в такую тяжелую минуту… Полковник Гейс и его регуляторы тоже помогут вам… Вы должны сейчас же начать работы на плантациях риса и хлопчатника.