Сочинения в трех томах. Том 3 - [327]

— Бросьте револьвер, а не то я буду тащить вас до тех пор, пока в вас сохранится хоть искра жизни.

Микелец разжал руку, в которой был у него револьвер… Торнлей остановил своего мустанга и ослабил ремень лассо… Черный Мустангер стал просить у него пощады.

— Послушайте, Эдуард Торнлей, — сказал он, не понимаю, за что именно вы вооружились против меня. Разве вы не считаете уже меня своим товарищем, своим компаньоном?

— Меня вы только обманули, — отвечал Торнлей, подъезжая к нему, — но я знаю, что вы не тот, за кого себя выдавали… Вы Антонио Микелец, убийца, которого разыскивают прибывшие сюда регуляторы…

— Пожалейте меня! Я не виноват, клянусь вам! Не выдавайте меня им, Торнлей! Умоляю вас! Разве вы не знаете, что это за люди? Они убьют меня без всякого суда и следствия!

— Я не понимаю, почему вы их так боитесь? — возразил Торнлей. — Честным людям нечего бояться регуляторов, они вешают только убийц и конокрадов… Вас будут судить, и если присудят к повешению, значит, вас признают виновными в убийстве.

— Я убил, защищая свою собственную жизнь! — полным отчаяния голосом завопил Микелец. — Пустите меня! Я навсегда покину эти места!.. Какое имеете вы право выдавать меня им?

И он сделал было попытку сбросить с себя лассо и подняться, но в эту минуту подъехали регуляторы, среди которых Микелец увидел хорошо знакомое ему лицо Батиста Леду, траппера из Луизианы… Черный Мустангер окинул их взглядом, и строгое выражение лиц регуляторов сказало ему, что убийце жениха Луизианы Дюпрэ и похитителю Теннесси Магоффин нечего ждать пощады.

Глава XXIII СУД

Нападение Эжена Дюпрэ на вождя краснокожих закончилось тем, что оба они свалились с лошадей и сцепились врукопашную, причем Эжен очень скоро почувствовал, что Тигровый Хвост гораздо сильнее его. Но это, впрочем, нисколько не обескуражило его, и когда индеец попытался высвободить руки, чтобы вытащить свой охотничий нож, молодой мустангер, не переставая, изо всей силы колотил его по голове ручкой револьвера, из которого он имел неосторожность выпустить все до последнего заряда. Индеец пригнул голову, и, благодаря этому, удары сыпались не на голый череп, а на высоко взбитую прическу, не причиняя почти никакой боли краснокожему, которому вскоре удалось опрокинуть Эжена на спину. Затем Тигровый Хвост схватил левой рукой за волосы и, сжимая в правой нож, издал победный воинский клич, собираясь снять скальп с поверженного врага… В эту минуту налетели регуляторы, грянул револьверный выстрел, краснокожий, вскрикнув, выронил нож, разжал руку и, откинувшись навзничь, упал. Пуля пробила ему сердце.

Меткий выстрел, избавивший Эжена от мучительной, казавшейся неминуемой смерти, принадлежал полковнику Гейсу, прибывшему во главе регуляторов. Однако все они, ни на миг не задерживаясь, покинули Эжена и устремились вслед за мустангом, к которому была привязана Теннесси Магоффин. Но спасти девушку посчастливилось самому быстрому к ловкому Торнлею, без труда остановившему коня-беглеца своим лассо…

Потом все вместе с пришедшим в себя Эженом Дюпрэ и освобожденной от связывавших ее уз Теннесси Магоффин собрались вокруг лежавшего на земле Черного Мустангера. Шериф окинул взглядом присутствовавших и твердым голосом представителя закона сказал:

— Теперь, друзья мои, нам остается исполнить долг правосудия, волю которого я сегодня исполню в последний раз… Один из тех, с кем мы вели сегодня борьбу, убит, и я почти жалею об этом, потому что тщетно разыскивал его многие годы… Тигровый Хвост был сыном того индейца, который начальствовал индейцами, убившими мою мать, мою жену, мою дочь… Если бы нам удалось захватить его живьем, я отказался бы от обязанности судьи и взял бы на себя обязанности палача! Но Богу угодно было распорядиться иначе, хотя именно я сам и убил выстрелом из револьвера этого краснокожего в ту минуту, когда он хотел оскальпировать вашего племянника, полковник Магоффин. Ну, да об этом теперь поздно уже говорить, займемся лучше делом этого презренного негодяя… Полковник Магоффин, можете вы подтвердить, что человек, называющий себя Луи Лебаром, в действительности Антонио Микелец, убийца жениха вашей племянницы?

— Да, я подтверждаю это, — ответил полковник Магоффин.

— А вы, господа? — продолжал допрашивать шериф, обращаясь к Эжену Дюпрэ и к обоим мустангерам.

— Я тоже подтверждаю это, — отвечал Дюпрэ.

— Мы знали его под именем Луи Лебара и считаем его способным на всякое преступление.

— Хорошо. Посадите его на лошадь, — приказал шериф двоим из регуляторов, — и привяжите его покрепче. Мы поедем в блокгауз и там будем судить его.

Регуляторы связали Черному Мустангеру руки за спиной, перекинули его через спину лошади и крепко привязали к ней веревками. Пленник не произнес ни слова, с уст его не сорвалось ни одной жалобы, ни одного стона, и только глаза его метали молнии… Отряд выстроился и почти по прямой линии направился к блокгаузу, до которого им нужно было проехать несколько миль. Полковник Магоффин подъехал к шерифу и, наклоняясь к нему поближе, спросил:

— Дорогой друг, вы сейчас только сказали, что сегодня в последний раз исполняете обязанности председателя суда регуляторов… могу я узнать, чем именно вызвано было это заявление?