Сочинения в трех томах. Том 2 - [17]

— Нефть? — спросил секретарь Усиба.

— Пока не обнаружена. Зато есть превосходный уголь, практически не содержащий серы и фосфора. За последние пять лет его добыча увеличилась на сорок процентов и достигла двух с половиной миллионов тонн. Существенно также, что разработки находятся вблизи портов, что весьма облегчает вывоз.

— Хонгайское месторождение, — небрежно обронил Гото.

— Совершенно справедливо, — поклонился Тахэй. — Мне стыдно, что я не могу сообщить господам ничего нового. Они всё знают лучше меня.

— Как насчет олова? — спросил Гото. — Разумеется, богаче Малайи места на свете нет, но все же интересно было бы узнать.

— Пожалуйста, — об олове Тахэй знал на память. — Свыше полутора тысяч тонн. Значительно больше, однако, выплавляется цинка — двадцать одна тысяча. Еще в стране добывают железо, вольфрам, хром, свинец, каменную соль и фосфаты. О масштабах добычи драгоценных металлов, сапфиров и рубинов ваш слуга сведений не имеет.

— Сколько все это может составить в денежном исчислении? — спросил принц. — Ориентировочно?

— Франция ежегодно получает около миллиарда франков.

— Не удивительно, что столь прибыльное предприятие так искусно ограждалось от иностранных компаний, — сказал Кэн, раскрыв коробку папирос «Сики-сима». — Но теперь настало время чуточку потесниться.

— Наши инвестиции в Индокитае не достигают и одного процента, — кивнул ему принц. — Значительно больше преуспели англо-американские фирмы. Так, кажется, Тахэй-сан?

— Особую активность проявляют нефтяные концерны «Тексас ойл», «Стандард вакуум ойл» и, разумеется, «Шелл», ваше высочество. Однако прямому внедрению они предпочитают кооперацию с местными финансистами, действуя через банк «Милле» и группу де Ванделя.

— Каждый старается поймать карпа на вареный ячмень, — улыбаясь своим мыслям, удовлетворенно кивнул Коноэ. — Я устал сражаться с горячими головами, которые все проблемы решают на ящике с песком. Как будто игрушечные танкетки — самоцель, а не средство политики. — Не называя имен, принц все же дал понять, кого он имеет в виду.

Молчавший до сих пор советник Одзаки насторожился. Решительных генералов, разрабатывающих тактику в ящике с песком, было слишком много. Он же хотел знать точно, о ком идет речь. От этого зависело будущее Японии, а возможно, и всего мира. Если на принца оказывает давление Итагаки, лично ответственный за Халкин-Гол и Хасан, то это еще не так страшно. Коноэ не из тех, кто повторяет ошибки. Да и печальный опыт Хиранумы еще достаточно свеж. Но Итагаки может войти в союз с тем же Хиранумой или Ионаи — тоже бывшим премьером, и тогда его позиции в высшем императорском совете значительно усилятся. Одзаки понимал, что вероятность нового столкновения с русскими в ближайшее время не велика. Коварство Гитлера и прямолинейная грубость немецкой дипломатии, единственным средством которой были угрозы, свели ее почти к нулю. Но надолго ли? Наконец, кроме Итагаки и отставных. премьеров, были еще Тодзио и Уэда, Араки, Касахара и Накадзима. При всех поворотах политики главной военной целью для них оставался Советский Союз. Все эти соображения вихрем пронеслись в голове Одзаки. Он искал и не находил те единственно нужные и точные слова, которые могли бы побудить Коноэ высказаться определеннее.

— Спешащий краб в свою нору не попадет, — остановился он на старинной пословице и выжидательно умолк.

— Я не раз указывал, что планы в генштабе разрабатываются слишком односторонне, — принц ответил Одзаки мимолетным взглядом. — Основной упор делается на решение оперативных задач. Для Индокитая, готового, как перезрелое яблоко, упасть в траву, подобный подход не годится. Нельзя рассматривать страну с налаженной экономикой только в качестве оперативного простора для действий в Китае и Юго-Восточной Азии. Прежде всего следует думать о сырьевой базе. Вы согласны со мной, профессор Тахэй?

Это был риторический вопрос, и Морита Тахэй ограничился поклоном. Значит, пока речь идет только о Тонкине, отметил Одзаки, что ж, из всех возможных целей эта представляется наиболее достижимой. В случае успеха, Коноэ легко станет лавировать среди рифов.

— В чем я вижу нашу задачу? — продолжал развивать свою мысль принц. — Прежде всего в разработке совершенно новой стратегии. Военную силу необходимо гибко сочетать с политическими решениями. Недаром говорят, что стрела стоит три мона, а дикий гусь — восемьсот. Но на данном этапе и это нас не может устроить. Такая мудрость слишком проста для двадцатого века. Пусть стрелы дешевы, но я хочу сохранить их для тигра, а дикий гусь должен стать домашним. — Коноэ довольно облокотился на подушку.

Слушатели ответили ему восхищенным придыханием.

— Прошу вас, — удовлетворенно кивнул принц Та-хэю.

— Позвольте мне закончить, ваше высочество. — Морита Тахэй согнулся в поклоне. — Любовь молчаливого светлячка жарче любви трескучей цикады. Прошу снисходительных господ забыть пустую болтовню их слуги.

— Примите нашу благодарность. — Коноэ жестом повелел докладчику остаться у карты. — Наш ученый друг ожидает ваших вопросов, господа.

— Сэнсей[9] рассказал нам много интересного, — поднял руку Гото. — Было весьма любопытно узнать что дикий гусь стоит теперь не восемьсот мон, — он с улыбкой склонился перед принцем, — а миллиард франков. Но возникает новый вопрос: будет ли дикий гусь нести яйца в неволе?