Сочинения в двух томах. Том 2 - [96]

Мессенджер и Фишер прятались здесь в течение всего жаркого дня. Они часто слышали голоса людей; треск валежника и терновника указывал, что поиски продолжались. Но к вечеру звуки прекратились, и тишина в лесу нарушалась только шелестом осины.

Было около девяти часов, когда Мессенджер, убедившись, что в лесу над ними никого нет, рискнул встать и быстро окинул взором окрестность. Пора было что-то предпринимать.

— Хель, — шепнул Мессенджер, — я совсем не знаю местности! Север, кажется, вон там, между чащею, а бухта лежит восточнее. Но как нам найти туда дорогу, Бог знает!

— Там будет толпа народу, — сказал Фишер.

— Конечно, если они не придумали чего-нибудь лучшего и не разошлись! Но это надо узнать. Видите холм с большим терновым кустом? Я подойду к верхушке холма как можно ближе. Во время моего отсутствия проберитесь к лужайке около чащи и постарайтесь там разузнать что-нибудь. Если вас увидят, советую начать читать молитвы!

— Вас долго не будет? — спросил Фишер.

— Столько, сколько мне понадобится, чтобы узнать, буду ли я спать здесь или с Берком!

— А если нас увидят?

— Спасайтесь бегством! Выстрел может привлечь целый отряд на нас. Нужно соображать, мой друг, нельзя тут все обозначить, как на плане. Мне кажется, что путь свободен.

Сказав это шепотом, он снова пополз через кустарник с удивительною ловкостью. Но Фишер не стал наблюдать за ним, а тотчас отправился к высокой чаще, которая находилась к северу от русла потока. Ему было легче идти, чем Мессенджеру, так как он проходил по траве между посаженными молодыми деревьями, за которыми можно было укрываться. Однако шел он с большою осторожностью. Дойдя наконец до вершины лесистого холма, он почувствовал, что его лицо покрылось потом, и он прилег на несколько минут отдохнуть.

Сквозь чащу виднелось море, серебристое и спокойное, но залива не было видно. На поляне, окруженной парком и лесом, незаметно было ни привала, ни караула. Он хотел уже вернуться на старое место, как вдруг внезапный свет между деревьями заставил его броситься на землю и наблюдать за движением фонаря со страхом и ожиданием, хорошо ему известными со времени крушения яхты.

Откуда этот свет? Фонарь качался низко над землею в руках человека, который и не думал прятаться. Он быстро приближался к чаще, судя по мелькающему свету. Свет падал то здесь, то там на папоротник и на цветы. Это указывало на то, что человек с фонарем бежал; слышался шорох сухих листьев и звук прерывистого дыхания. Юноша, прислушиваясь, еще более тесно прильнул к земле, и, когда легкие шаги стали слышнее, он понял, что только чудом его могут не заметить.

В тот же миг фонарь осветил его, и в тени он увидел лицо и фигуру девушки из Монако. Она шла скоро. Косынка скрывала ее хорошенькую головку. В правой ее руке был кнут. За нею следовал большой дог. Услышав вырвавшиеся у юноши восклицания, она остановилась и, очутившись перед ним, долго не говорила.

— Я видел свет вашего фонаря, — сказал Фишер, предполагая, что она знала о его положении, — и боялся, что шайка опять в погоне за нами! Я со своим другом прятался в том кустарнике, но мы едва не умерли от усталости и недостатка пищи. Если бы вы только могли указать нам безопасный путь к берегу, я не знал бы, как благодарить вас!

— Я знаю всю вашу историю, — отвечала девушка. — У нас в доме говорили, что вы прошли в лес по другому заливу, и теперь вас ищут там. Но я вас увидела в окно сегодня утром и ждала темноты, чтобы вам помочь. Они все еще наблюдают за вами на берегу, но это на расстоянии мили отсюда.

Она погасила фонарь при этих словах, но не раньше, чем он спросил ее:

— Почему вы это делаете для нас?

— Я это делаю для вас, — возразила она совершенно просто. — Вы не можете представить себе, что у меня никогда не было друга. Я стыжусь своей семьи! Я живу очень уединенно. Бог один знает, что это за жизнь!

Она говорила с такою бесконечною нежностью, что Фишер схватил ее руку и поднес к губам. Это прикосновение заставило ее вздрогнуть.

— Если б только я мог отплатить вам! — сказал он. — Но я не могу ничего предложить, кроме своей признательности, которую нельзя выразить словами. Я буду помнить это до конца своей жизни!

— Я также буду вас помнить, — произнесла девушка, не отнимая руки. — Я никогда не забуду, что вы доставили мне счастье, а я так мало пользовалась им!

Ее печальный тон вызвал у юноши рыцарское чувство. Держа ее руку и чувствуя на своем лице ее горячее дыхание, почти слыша биение ее сердца, когда она прижалась к нему, смотря в глаза, которые пылали южной страстью, он обещал, что вернется, какая бы судьба его ни постигла. Он вдруг притянул ее к себе близко, и их губы соединились в первый поцелуй — до сих пор он не целовал еще женщин. Она прижалась к нему со слезами на щеках, и ее сердце радовалось; теплый ветерок шелестел листьями, и лес, красуясь, затих. Вскоре она освободилась от его объятий и первая пришла в себя.

— Мы оба забыли, — сказала она, — где мы, а этого нельзя забывать! Я вас проведу через наш сад к берегу. Я ничего больше не могу сделать, и если люди вернутся с другого конца залива, то это только может повредить. Но это все, что я могу сделать!