Сочинения в двух томах. Том 2 - [4]
Искали трясущимися руками щетки, палки, кочерги, стучали.
Стучала, стиснув зубы, Софочка, стучал Андрей Капитонович. Комнаты стали незнакомыми, вышедшими из воли. Шкафы, впадины дверей пугливо шарахались, приседали, метались, как люди — укрыться, бежать. Столовая будоражилась в хаосе прыгающих теней, взрытой постели, стульев и столов не на своем месте; две женщины, придавленные, под шалью, упали в кожаный угол дивана, жались…
И зал стоял в глубине — паникадильно, недвижно, обреченно.
Стройно, до канделябров, высились сумерки, слегка освещенные через раскрытые двери столовой, дышали волнующей теплотой, странной жизнью. Мечтательно поблескивали зеркала, полированные спутанные стебли ножек, округлости кресел, листья пальм лились беззвучно в темноватые сказочные шатры, там грезило о каких-то несовершенных балах — будто накануне праздничного рассвета, окон, залитых огнями.
От Шмуклеров корчилось, выло сквозь грохоты:
— Ооо!.. Ооо!..
Вера Адамовна не вытерпела, соскочила с дивана, белые губы на Андрея Капитоновича трубкой, злобой навзрыд:
— Это ты, ты!..
Стучала кулачками по столу.
— Ты не хотел, чтобы мы вырвались из этой проклятой страны! Скажи, чего мы ждали до сих пор? Почему уехали Домжиковские, Сафронские? Мы имеем право на оптацию, непра-а-авда, мы прожили там двадцать лет! Ты, ты, со своим упрямством, ты губишь всех, всех…
Андрей Капитонович, трясясь, стоял, глаза из пальтеца заострились злобно, измученно.
— Опять… тебе говорить. Куда поедем, издыхать? Чтоб я бросил… бросил все вещи… Тут за бесценок! Их никогда… теперь никогда… Куда мы там… нищие.
— Твои вещи-и-и! — с ядом, с уничтожением, с горечью. — А это вот лучше? — Вера Адамовна грозно повела рукой на окно. — Так надо? Твои вещи-и-и!
— А!
Лидочка мучительно крикнула:
— Папа!
Он, коротко отмахнувшись, схватившись со стоном за сердце, — всегда после таких сцен — бежал уже в темный коридорчик, на кухню, там споткнулся, западня из ведер и поленьев обрушилась вдрызг, летела во все стороны с грохотом и звоном.
Софья, бросив стучать, запыхавшись, нагнала.
— Ты с ума сошел? Куда?
В темноте остановился, тяжело дышал.
— Я сейчас… посмотреть… окно…
Плакал, что ли?
Она потянулась, хрустнула руками изнывно, презрительно, устало.
— Ах… все вы…
В мерзлой кухне зажигал свет — бережно, в ладонях, чтоб не потратить лишнюю спичку. Дочь глядела, горько качая головой, — какой старый, больной, загнанный человек. Тот ли это пана, который провел через жизнь трудный, драгоценный корабль дома, семьи, когда-то огромный и всемогущий папа, папа — бог! А теперь — как плоска, как жалка, как слишком понятна вся жизнь, как ничего, ничего нет…
Она сжала пальчиками папильотки на висках, шаль разъехалась — грудь крутая, взмываемая горячим дыханием — ей жить, жить, пить обжигающую жизнь. Нет, не давать прыгать губам, она все-таки сильнее всех, должна быть сильнее, жить.
— Боже! Это называется власть! Бросают на произвол, режь, грабь! В конце концов уйду одна, брошу все… Ч-черт!
За тонкими ставнями грохало всем домом, стараясь запугать мрак, в подвале выло задушенным ртом, ночь скалилась нелепая, ополоумевшая, нелюдская. Сквозь нее вылезали дни, прожитые вчера, позавчера, протащившиеся на горбе тусклой, медленной реки — нет, и они были не лучше. Все глядело, утыкалось в омерзительную тупь… когда же конец, когда? Комнаты Лидочкиным голосом хныкали:
— Папа, папа!..
Пора было вернуться. Все так же сидели на диване: Вера Адамовна лицом в ладони, Лидочка с боязливо подвернутыми ногами — под шаль, под мамино не греющее крыло. В паркет стучали бурей: будто там уже врывались — будто последнее спасение — проломиться, прорваться вверх…
Вой шел хрипло, нечеловечьи.
Будто другой, не всегдашний, ночной Шмуклер валялся в кровавой луже, руки, протянутые к потолку, плясали.
— Ооо!.. Ооо!..
Лидочка, оцепенев, глядела в зал. Туда тянуло жутко и неотвратимо.
Грозовое дыхание было над скученностью теплых и пушистых уютов, зеркал, невнятных ковров. Зияние комнаты было бездонно — омутом через все этажи. Это к ней, к ней, к ее замурованной роскоши, к скопленному, жадно укрытому рвались, хрипя, двери задыхающимися бешеными сапогами раскрамсывая.
…Подползшие из подмостных притонов, из мерзлой и лютой степи, вышибленные из всех человечьих дорог — те, которых завтра, послезавтра где-нибудь в подвале пулей в затылок, — уже гладили, ласкали вещи ознобными пальцами, захлебываясь от алчности, от тепла…
Хотели закрыть глаза, но уже было нельзя — они мучительно видели, сами — насильно.
…Папа, папа, — ведь это в полированных поисках, в лакированных выгибах, в стеблях ссохлых цветов — его узловатые, синие от астмы руки и ноги, как в тот припадок. Ведь в дереве, в воздушных, будто невинных этюдиках, в сияющем никеле постелей, в бронзе канделябров — его живое, жалобное мясо, годы истоптанных в девять утра улиц и лестниц, служебных волнений, кем-нибудь не так сказанных слов, от которых еще немного надорвется сердце… нет, не смел даже думать, этого не могло быть — вычеркнуть годы, всю жизнь в одну ночь…
— Па!.. — пискнула она, задохнувшись; ее всю скомкало, повело навзничь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В своем романе «Люди из захолустья» (1937) известный советский писатель А. Г. Малышкин рисует широкую картину великих революционных преобразований в нашей стране, приобщение масс к творческому труду в начале первой пятилетки.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Когда отмечалось двадцатипятилетие со дня смерти писателя, Михаил Светлов сказал о Малышкине: «Малышкин — это чистота советской литературы…» Да, в творчестве Александра Малышкина запечатлелись с особенной, родниковой свежестью главные устремления литературы социалистического реализма: ее романтика, ее мечта, ее вера, ее суровая правдивость, ее кровная связь с лучшими помыслами и чувствами миллионов людей. Для всего творчества Малышкина характерно напоминание людям о необходимости постоянного очищения всех переживаний, всех человеческих отношений, чтобы никогда не терялось в суете будней чувство главного, высокий смысл жизни. В первый том вошли рассказы и повести «Падение Даира» и «Севастополь».
В романе "Севастополь" (1931) показан сложный путь духовных поисков молодого человека, выходца из низовых слоев демократической интеллигенции, приводящих его в революционный матросский полк.
Повесть А. Г. Малышкина, написанная в 1923 г. «…Депо с лопнувшими стеклами крыш, настороженные бронепоезда, ковылем проросшие пустыри рельс, конский скок в поле — будто татарвой опять из-за ногайского вала, из-за фабричных выморочных корпусов… „Яблочком“ грохает из теплушек. Сквозь вокзальные обожженные бреши бездонно светит земля — новая, сладкая. В туманах — воля, корниловские пулеметы, деревянные глаголи за Ростовом…».
Габиден Мустафин — в прошлом токарь — ныне писатель, академик, автор ряда книг, получивших широкое признание всесоюзного читателя. Хорошо известен его роман «Караганда» о зарождении и становлении казахского пролетариата, о жизни карагандинских шахтеров. В «Избранное» включен также роман «Очевидец». Это история жизни самого писателя и в то же время история жизни его народа.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Марианна Викторовна Яблонская (1938—1980), известная драматическая актриса, была уроженкой Ленинграда. Там, в блокадном городе, прошло ее раннее детство. Там она окончила театральный институт, работала в театрах, написала первые рассказы. Ее проза по тематике — типичная проза сорокалетних, детьми переживших все ужасы войны, голода и послевоенной разрухи. Герои ее рассказов — ее ровесники, товарищи по двору, по школе, по театральной сцене. Ее прозе в большей мере свойствен драматизм, очевидно обусловленный нелегкими вехами биографии, блокадного детства.
Прижизненное издание для всех авторов. Среди авторов сборника: А. Ахматова, Вс. Рождественский, Ф. Сологуб, В. Ходасевич, Евг. Замятин, Мих. Зощенко, А. Ремизов, М. Шагинян, Вяч. Шишков, Г. Иванов, М. Кузмин, И. Одоевцева, Ник. Оцуп, Всев. Иванов, Ольга Форш и многие другие. Первое выступление М. Зощенко в печати.
Ольга Константиновна Кожухова родилась в Воронеже. Там она училась в средней школе, оттуда в августе 1941 года ушла в армию. С самых ранних лет писала стихи, в том числе и на войне: в дивизионной, армейской и фронтовой печати. Со стихами поступила в Литературный институт им. А. М. Горького, потом перешла на прозу. Ольгой Кожуховой написаны повести «Хлеб, которым делишься», «Не бросай слов на ветер», роман «Ранний снег» и снова повести: «Фонарики, плывущие по реке», «Двум смертям не бывать», «Донник», «Ночные птицы», «Рано утром и поздно вечером» (записки из дневника)
Алан Силлитоу — современный английский писатель. Родился в 1928 году в промышленном городе Ноттингеме. Рос в рабочей семье, с четырнадцати лет пошел на завод, из заводского ученика стал слесарем, затем токарем. Был призван в армию, зачислен в авиационные части колониальных войск и послан в Малайю. Служил радистом, на военной службе заболел туберкулезом легких. Два года провел в госпитале, много читал и писал стихи. Получив пенсию по инвалидности, уехал на юг Франции, затем обосновался на испанском острове Мальорке. В 1957 году Алан Силлитоу закончил роман «В субботу вечером и в воскресенье утром».
Цикл «Тысяча» будет состоять из тысячи новелл, в каждой из которых показывается человек, живущий (или живший) в годы нашей революции, – показывается через событие, поступок, через какую-нибудь черту, его характеризующую, в той или иной мере основную в нем и типичную (для определимого периода его жизни). «Тысяча» должна быть разнообразна. Хотя бы двух новелл похожих не должно быть, как нет двух людей нашей страны, которые бы не отличались друг от друга. Гнусная и глупая сказка о штампованных коллективах должна быть окончательно забыта.
Эдуард Аркадьевич Асадов родился 7 сентября 1923 года в Туркмении в семье учителя. После смерти отца, в 1929 году, Асадовы переезжают в Свердловск. Здесь, на Урале, и прошло детство поэта. Тут он стал пионером, здесь написал свое первое стихотворение, здесь же вступил в комсомол. Затем Москва, выпускной бал в 38-й школе 14 июня 1941 года и через неделю — война. Эдуард Асадов пошел в райком комсомола с просьбой отправить его добровольцем на фронт. Всю войну он провоевал в подразделениях знаменитых гвардейских минометов «катюш».