Сочинения в двух томах. Том 1 - [100]

— Платье я сейчас пришлю, а вот еще нечто для вас весьма необходимое. Эту записную книжку мы нашли в кармане вашей куртки, а вот и ваш револьвер. Мой совет держать его постоянно заряженным при себе: он вам может очень понадобиться!

Х КАПИТАН КИНГ ЗАДАЕТ ВОПРОС

Утро было дивное, ясное, солнечное, море спокойное. Джесси вышла на палубу, когда было еще очень рано, и глаза ее стали разыскивать знакомую фигуру Мюрри. Увидав его наконец близ будки рулевого, она побежала к нему с распростертыми объятиями, радуясь, как ребенок, этому знакомому лицу, которое успело в короткое время стать для нее близким и дорогим.

— О, Мюрри! Что за счастье! Как хорошо жить! — воскликнула она, протягивая ему обе руки, и вдруг на сияющее радостью личико ее набежала тень. — Нет ли каких известий об остальных? — спросила она. — Что думает капитан, удалось им спастись? Ах, если бы мы только могли знать!..

Мюрри с минуту удержал ее руки в своих, затем, взяв ее под руку, стал ходить с нею взад и вперед по палубе, стараясь успокоить ее.

— Мы узнаем это тогда только, когда высадимся где-нибудь на берег! Но я надеюсь, что им была оказана помощь! Мне думается, что женщины и дети, во всяком случае, спасены. Но что меня заботит в настоящее время, так это наше теперешнее положение. Судно это идет в Карлетон, так, по крайней мере, утверждает капитан, а это вовсе не по пути в Лондон, и если мне не удастся уговорить его пересадить нас на какое-нибудь другое судно, то мы не скоро туда попадем. Впрочем, вы должны согласиться, что я сделал все, что только было в моих силах!

— О, тысячу раз да! — воскликнула Джесси, затем, помолчав немного, она лукаво спросила, глядя на него искоса:

— Разве вам так хочется, чтобы я поскорее очутилась в Лондоне?

— Почему вы спрашиваете меня об этом? — сказал Мюрри, не решаясь взглянуть на нее.

— Потому, что вы сами вынуждаете меня на этот вопрос! За все то время, что мы с вами, я только и слышу, что про Лондон: «мы попадем в Лондон», «мы опоздаем в Лондон», «когда вы приедете в Лондон»! Что же касается меня, то, право, меня Лондон теперь мало интересует, мне теперь важно только одно — что я жива, что мы живы!

— Ну, да, конечно, это вполне естественно! Вы так благодарны судьбе, что забываете обо всем остальном, — сказал Мюрри, — но на мне лежит обязанность по отношению к вам. Вы в настоящее время должны смотреть на меня, как на друга, на брата, на отца, если хотите, на этом основании я буду требовать от вас послушания. Вы знаете, что я человек положительный, для меня ясно, что моя обязанность препроводить вас в Лондон и сдать там на руки вашим родным или лорду Истрею. Я предпочел бы первое, но, пожалуй, можно будет удовольствоваться и вторым!

— Отчего вы всегда отзываетесь о нем так пренебрежительно? — спросила Джесси.

— Боже меня упаси! Я и не думаю этого делать. Монктон-Кэстл — чудное место, настоящий дворец, с картинной галереей величиной с ипподром, с таким множеством великих имен, что они могли бы составить художественную репутацию целому городу. Всего иметь невозможно, Джесси! Если вы чувствуете себя способной занять это высокое положение, то вы поступите благоразумно, заняв его. Главное, чтобы выбор ваш был свободен и независим от постороннего влияния или временных впечатлений данных обстоятельств. Теперь вы находитесь под свежим впечатлением тех небольших услуг, какие мне посчастливилось оказать вам, но когда будете в Лондоне, среди ваших друзей, впечатления эти сгладятся, и вы сумеете дать моим заслугам их настоящую оценку! Вот этого-то я и хочу! Когда вы останетесь одни, без меня, ваше суждение будет более свободным!

— Так вы хотите оставить меня?

— Да, это решено бесповоротно! Так будет лучше для нас обоих!

Он почувствовал, как маленькая ручка на его руке задрожала и тоненькие пальчики, почти ласково касавшиеся его кисти, тихонько отдернулись. Мюрри, кажется, отдал бы годы своей жизни за то, чтобы схватить в объятия эту стройную фигурку, прижать ее к своей груди и страстным шепотом прошептать признание в любви, которую он только благодаря своей железной воле умел сдерживать и подавлять. Но это значило бы воспользоваться преимуществами настоящей минуты, а он не хотел этого. Если бы это было в Лондоне, дело другое; но там она будет под влиянием своих друзей, которые будут говорить ей о святости брака, о Божьем благословении и Божеском вмешательстве в брачные дела, и, как знать, быть может, она не в силах будет устоять против этих внушений и в силу этих обстоятельств станет женой лорда Истрея.

От одной этой мысли живой родник вновь открытого счастья в душе Мюрри Веста иссякал разом, и он становился бесстрастным, как мрамор.

О чем же думала теперь Джесси, идя молча рядом с этим странным, таинственным человеком? Она думала о нем и о себе, о своих чувствах к нему. Чувство благодарности к нему брало в настоящее время верх над всеми остальными ее чувствами. Тайна, какой он окружал себя, привлекала девушку, но ее смущало, что в этом было что-то такое, что связывалось со смертью ее брата Лионеля. Это однажды запавшее в ее душу подозрение как бы оставило в ней тень сомнения в его правдивости. Если бы она знала, что Мюрри был участником, хотя и пассивным, той страшной драмы, то, вероятно, никогда не сказала бы с ним двух слов. Но ее мучила мысль: отчего он так упорно избегает говорить о смерти Лионеля? Кого он укрывает? И лишь в те редкие минуты, когда ей удавалось отогнать эти докучливые вопросы, душа ее всецело отдавалась этому сильному, мужественному и решительному человеку, железная воля которого покоряла ее. Никогда еще ни один человек не имел на нее такого влияния, не внушал ей такого уважения. Расскажи он ей хотя бы о части своей прошлой жизни, успокой ее сомнения и опасения, она открыто протянула бы к нему руки и, не стыдясь, сказала бы: «Я люблю тебя!» Но его упорное желание окружать себя непроницаемой тайной лишало ее даже надежды когда-либо сдернуть эту завесу.