Сочинения в 3-х тт. Том 1 - [131]

— Минутку, — сказал я и пошел в архив. Там порылся под литерой «у» и вскоре нашел что искал.

Уилл Бенджамин, он же Бен Кашлюн. Три года сидел. В прошлом году его снова задержали и обвинили в попытке шантажировать известную киноактрису, но доказать не удалось. По описанию похож на хозяина «бьюика». На снимке, сделанном полицией, я увидел молодого мужчину с резкими чертами лица и треугольным подбородком.

Я показал фотографию Микки:

— Это Уилл. Поброди за ним немного.

Потом я позвонил в полицейское управление. Ни Хэкена, ни Бегга не застал. Льюис торчал в отделе информации.

— Как выглядит Банки Даль? — спросил я его.

— Минутку… — сказал Льюис. — Тридцать два, шестьдесят семь с половиной, сто семьдесят четыре, плоское лицо с выдающимися скулами, золотой мост в нижней челюсти слева, коричневая родинка под правым ухом, деформированный мизинец на правой стопе.

— Снимки имеются?

— А как же!

— Благодарю. Пришлю кого-нибудь за фотографией.

Я послал за снимком Томми Хауда, а сам пошел перекусить. Затем отправился в магазин Ганжена на Пост-стрит. Мистер Ганжен в этот день был одет еще крикливее: и смокинг теснее, и ваты в плечах побольше. Серые брюки в полоску, ярко-красный жилет и фантастический галстук, вышитый золотом.

— Итак, что вы мне скажете? — спросил Ганжен, когда мы вошли в его контору и сели.

— Есть пара вопросов. Во-первых, кто такая девушка с толстым носом, оттопыренной нижней губой и припухшими серыми глазами, которая живет в вашем доме?

— Ее зовут Роз Рубери. — Его улыбка демонстрировала, насколько ему приятно удовлетворять мое любопытство. — Это горничная моей женушки.

— Эта девушка водится с известным уголовником.

— В самом деле? — Он с явным удовольствием погладил розовой ладошкой свою крашеную бородку. — Ноя знаю лишь то, что она — горничная.

— Мэйн не приехал из Лос-Анджелеса на машине с приятелем, как он говорил своей жене. Он выехал в субботу ночным поездом и прибыл в Сан-Франциско на двенадцать часов раньше, чем появился дома.

Бруно Ганжен наклонил голову и захохотал:

— А ведь это прогресс! Прогресс! Правда?

— Возможно. Не помните ли вы, была эта Роз Рубери дома в воскресенье вечером… скажем, с одиннадцати до двенадцати?

— Помню. Была. Точно. В тот вечер моя женушка неважно себя чувствовала. В воскресенье она уходила рано утром, сказала, что поедет за город с друзьями, с кем не знаю. Вернулась в восемь вечера и пожаловалась на ужасную головную боль. Ее вид меня встревожил, и я часто наведывался к ней — справлялся, как она себя чувствует. Поэтому-то и знаю, что горничная была дома, во всяком случае до часу ночи.

— Полиция показывала вам носовой платок, который нашли вместе с бумажником Мэйна?

— Да. — Он поерзал на стуле; у него был вид ребенка, который таращится на рождественскую елку. — Платок моей жены.

Смех мешал ему говорить; он кивал головой, а его бородка, как метелка, подметала галстук.

— Может, она оставила платок, когда навещала супругу Мэйна?

— Это невозможно. Моя женушка незнакома с миссис Мэйн.

— Ну а с Мэйном ваша жена знакома?

Он вновь захохотал, подметая бородкой галстук.

— И как близко? — продолжил я свой вопрос.

Он поднял подбитые ватой плечи почти до ушей.

— Не знаю, — сказал он радостно. — Но ведь я нанял детектива…

— Неужели? — Я посмотрел на него сердито. — Вы наняли меня, чтобы разобраться в убийстве и ограблении Мэйна, — вот и все. А если думаете, что я буду копаться в ваших семейных тайнах, то вы глупы, как сухой закон.

— Но почему же? Почему? — взорвался он. — Разве я не имею права знать? Не беспокойтесь — ни скандала, ни развода не будет. Джеффри мертв, — значит, все в прошлом. Пока он был жив, я ничего не видел и лишь теперь стал кое-что замечать. Для собственного удовлетворения, — поверьте, только для этого — я хотел бы знать наверняка…

— Об этом не может быть и речи! — отрезал я. — Мне известно только то, что вы сказали. И не пытайтесь уговорить меня рыться в этих делах. А раз вы ничего предпринимать не собираетесь, не лучше ли вообще забыть все это?

— Нет, нет, дорогой мой! — В глазах Ганжена вновь появился радостный блеск. — Я еще не стар, но мне уже пятьдесят два года. Моей жене восемнадцать, и она настоящая красавица. — Он захохотал. — То, что случилось, может случиться снова. Разве не благоразумно сделать так, чтобы она была у меня на крючке? Ведь если муж располагает такой информацией, неужели жена не станет более послушной?

— Это ваше дело. — Я встал. — А я не хочу в это ввязываться.

— Ну, ну, не будем ссориться! — Он вскочил с места и схватил меня за руку. — Нет так нет! Но ведь остается криминальный аспект дела — то, чем вы занимались до сих пор. Вы ведь не бросите, правда?

— Ну а если окажется, что ваша жена причастна к убийству Мэйна? Что тогда?

— Тогда, — он пожал плечами и развел руками, — этим будет заниматься суд.

— Ясно. Что ж, наш договор остается в силе, но лишь при условии, что вы не станете допытываться о том, что не связано с вашим «криминальным аспектом».

— Чудесно. И я понимаю, что в случае чего вы не можете исключить из дела мою жену.

Я кивнул. Он снова схватил меня за руку и похлопал по плечу Я высвободился и вернулся в агентство.