Сочинения. В 2-х томах - [6]

Есть у нас зимний очаг,

Матери мерная прялка.

В снежности синих ночей

Будем под прялки жужжанье

Слушать пролет журавлей,

Моря глухое дыханье.

Радость незримо придет

И над вечерними нами

Тонкой рукою зажжет

Зорь незакатное пламя.

II Я болен сладостным недугом –

Я болен сладостным недугом —

Осенней, рдяною тоской.

Нерасторжимым полукругом

Сомкнулось небо надо мной.

Она везде, неуловима,

Трепещет, дышит и живет;

В рыбачьей песне, в свитках дыма,

В жужжаньи ос и блеске вод.

В шуршаньи трав — ее походка,

В нагорном эхо — всплески рук,

И казематная решетка —

Лишь символ смерти и разлук.

Ее ли косы смоляные,

Как ветер смех, мгновенный взгляд…

О, кто Ты: Женщина? Россия? —

В годину черную собрат!

Поведай: тайное сомненье

Какою казнью искупить,

Чтоб на единое мгновенье

Твой лик прекрасный уловить?

39

Простятся вам столетий иго,

И все, чем страшен казни час,

Вражда тупых, и мудрых книги,

Как змеи, жалящие нас.

Придет пора, и будут сыты

Нездешней мудростью умы,

И надмогильные ракиты

Зазеленеют средь зимы.

40. ЗАВЕЩАНИЕ

В час зловещий, в час могильный

Об одном тебя молю:

Не смотри с тоской бессильной

На восходную зарю.

Но, верна словам завета,

Слезы робости утри,

И на проблески рассвета

Торжествующе смотри.

Не забудь за далью мрачной,

Средь волнующих забот,

Что взошел я новобрачно

По заре на эшафот;

Что, осилив злое горе,

Ложью жизни не дыша,

В заревое пала море

Огнекрылая душа.

Братские песни

ОТ АВТОРА

«Братские песни» — не есть мои новые произведения. В большинстве они сложены до первой моей книги «Сосен перезвон», или в одно время с нею. Не вошли же они в первую книгу потому, что не были записаны мною, а передавались устно или письменно помимо меня, так как я, до сих пор, редко записывал свои песни, и некоторые из них исчезли из памяти.

Восстановленные уже со слов других, или по посторонним запискам, песни мои и образовали настоящую книжку.

Николай Клюев

41 Я был в духе в день воскресный

«Я был в духе в день воскресный».

Апокалипсис, гл. 1, 10.

Я был в духе в день воскресный,

Осененный высотой,

Просветленно бестелесный

И младенчески простой.

Видел ратей колесницы,

Судный жертвенник и крест,

Указующей десницы

Путеводно-млечный перст.

Источая кровь и пламень,

Шестикрыл и многолик,

С начертаньем белый камень

Мне вручил Архистратиг.

И сказал: «Венчайся белым

Твердо-каменным венцом,

Будь убог и темен телом,

Светел духом и лицом.

И другому талисману

Не вверяйся никогда —

Я пасти не перестану

С высоты свои стада.

На крылах кроваво-дымных

Облечу подлунный храм,

И из пепла тел невинных

Жизнь лазурную создам».

Верен ангела глаголу,

Вдохновившему меня,

Я сошел к земному долу,

Полон звуков и огня.

42. БЕГСТВО

Я бежал в простор лугов

Из-под мертвенного свода,

Где зловещий ход часов —

Круг замкнутый без исхода.

Где кадильный аромат

Страстью кровь воспламеняет,

И бездонной пастью ад

Души грешников глотает.

Испуская смрад и дым,

Всадник-смерть гнался за мною,

Вдруг провеяло над ним

Вихрем с серой проливною —

С высоты дохнул огонь,

Меч, исторгнутый из ножен, —

И отпрянул Смерти конь,

Перед Господом ничтожен.

Как росу с попутных трав,

Плоть томленья отряхнула,

И душа, возликовав,

В бесконечность заглянула.

С той поры не наугад

Я иду путем спасенья,

И вослед мне: свят, свят, свят, —

Шепчут камни и растенья.

43 Костра степного взвивы,

Костра степного взвивы,

Мерцанье высоты,

Бурьяны, даль и нивы —

Россия, — это ты!

На мне бойца кольчуга,

И подвигом горя,

В туман ночного луга

Несу светильник я.

Вас люди, звери, гады

Коснется-ль вещий крик:

Огонь моей лампады —

Бессмертия родник.!

Все глухо. Точит злаки

Степная саранча…

Передо мной, во мраке,

Колеблется свеча; —

Роняет сны-картинки

На скатерчатый стол, —

Минувшего поминки,

Грядущего символ.

44. ПОЛУНОЩНИЦА

(Зачало. Возглас первый.).

Всенощные свечи затеплены,

Златотканные подножья разостланы,

Воскурен ладан невидимый,

Всколыбнулося било вселенское,

Взвеяли гласы серафимские;

Собирайтесь-ка, други, в Церковь Божию,

Пречудную, пресвятейшую.!

Собираючись, други, поразмыслите,

На себя поглядите оком мысленным,

Не таится ли в ком слово бренное,

Не запачканы ль где ризы чистые,

Легковейны ль крыла светозарные?

Коль уста — труба, ризы — облако,

Крылья — вихори поднебесные,

То стекайтесь в Храм все без боязни!

(Лик голосов)

Растворитеся врата

Пламенного храма,

Мы — глашатаи Христа,

Первенцы Адама.

Человечий бренный род

Согрешил в Адаме, —

Мы омыты вместо вод

Крестными кровями.

Нам дарована Звезда,

Ключ от адской бездны,

Мы порвали навсегда

Смерти плен железный.

Вышли в райские луга,

Под живые крины,

Где не чуется Врага

И земной кручины.

Где смотреть Христу в глаза —

Наш блаженный жребий,

Серафимы — образа,

Свечи — зори в небе.

(Конец. Возглас второй).

Наша нива — тверди круг,

Колосится звездной рожью,

И лежит вселенский плуг

У Господнего подножья.

Уж отточены серпы

Для новины лучезарной,

Скоро свяжется в снопы

Колос дремлюще-янтарный.

(Лик голосов).

Аминь!

(1912)

45 Есть то, чего не видел глаз,

Есть то, чего не видел глаз,

Не уловляло вечно ухо:

Цветы, лучистей, чем алмаз,

И дали призрачнее пуха.

Недостижимо смерти дно,

И реки жизни быстротечны, —

Но есть волшебное вино

Продлить чарующее вечно.

Его испив, не меркнущ я,

В полете времени безлетен,

Как моря вал из бытия —

Умчусь певуч и многоцветен.