Сочинения - [278]

и для абсолютного, — как субъект и как объект. В этом определении объясняется, каким образом сущее вообще может быть объектом мысли и каким образом оно может и логически и реально определяться идеей. В нем заключается, следовательно, основание конкретного идеализма и принцип идеалистического мирообъяснения.

Как мы только что видели, такое мирообъяснение не должно противоречить эмпирическому исследованию явлений в их всеобщей необходимой связи, точно так же как и эмпирическое объяснение явлений из их внешних причин не может вести к отрицанию идеального или телеологического детерминизма. Спор между сторонниками механического и идеалистического миросозерцания может быть улажен окончательно не путем толкования отдельных, и притом наиболее сложных и наименее разгаданных, явлений органического мира, а исключительно путем метафизики, исследующей общие формы явления как такового, формы действительности вообще. Убедившись в том, что вся действительность в своем целом, в совокупности своих явлений обусловливается логическими категориями, определяется конкретной идеей сущего, метафизик не станет применять свою телеологию внешним или произвольным образом к объяснению отдельных явлений; он не будет отступать перед попыткой чисто эмпирического их объяснения из данных физических причин. Ибо в самом единообразии и всеобщей необходимости механических законов он будет видеть высшее опытное доказательство универсальности телеологического принципа, — того логического начала, которое обусловливает собою явления. И, наоборот, тот естествоиспытатель, который убедится, что одна метафизика дает прочное основание закону универсальной соотносительности и необходимой причинной связи явлений, перестанет видеть в такой метафизике врага, угрожающего научному объяснению постоянным произвольным вмешательством. Признавая за эмпирическою телеологией относительное значение при объяснении строения, функций, эволюции организмов в их приспособлении к среде, он допустит за такою телеологией высшее логическое основание и не станет отрицать общей метафизической телеологии с ее универсальным Логосом во имя тех общих эмпирических законов, которые обосновываются именно ею — в своей всеобщей необходимости.

3. Конкретное определение абсолютного не есть простая отвлеченная идея действительности, ее мыслимое удвоение; напротив того, как мы видели, оно устанавливает конкретное различие между действительностью и ее абсолютным началом, которое понимается не только как ее основа или причина, но и как ее идеал, — то, для чего она существует, ее конечная цель. В этом смысле такое определение заключает в себе логическое обоснование нравственной философии и религиозного гнозиса и соответствует требованиям религиозного сознания. Оно устраняет дуализм, противополагающий мир Божеству и ограничивающий Божество этим отвлеченным противоположением; и оно устраняет пантеизм с его смешением абсолютного и относительного бытия. Оно соответствует вере в личного Бога, ибо оно понимает абсолютное как конкретный субъект, сущий в себе самом для другого и заключающий в себе основание своего другого. Оно соответствует нравственной идее Бога, как бесконечной любви, ибо оно признает альтруизм метафизическим определением абсолютного сущего. Оно понимает вселенную в ее универсальном детерминизме и вместе в свободе ее реального инобытия, в свободе ее внутреннего самоутверждения.

Но мы не станем перечислять те проблемы, решению которых может служить конкретный идеализм. В этом пространном отвлеченном рассуждении мы старались лишь выяснить критически основания такого идеализма, показав, что он есть необходимый постулат опыта и умозрения, точно так же как и религиозной веры.

ПРИМЕЧАНИЯ

В настоящее издание включены наиболее значительные произведения князя С. Н. Трубецкого, позволяющие составить достаточно целостное представление о его творчестве. Выдающийся историк философии и религии, С. Н. Трубецкой был знатоком как античной, так и новоевропейской мысли. Его исследования по античной философии и религии, в частности «Учение о Логосе в его истории», проливают дополнительный свет на те работы, которые посвящены развитию новой философии, — и наоборот. Обращаясь к истории, русский мыслитель искал в ней ответы на те вопросы, которыми жила его эпоха, получившая имя «русский духовный ренессанс». Так, проблема веры и знания, волновавшая Трубецкого отнюдь не только как теоретическая, но как глубоко жизненная проблема, не утратившая, кстати, своего значения и сегодня, красной нитью проходит через все его произведения, благодаря чему выявляется их тематическое единство при всем различии и многообразии исторического материала. «Учение о Логосе в его истории» наиболее остро ставит эту тему: здесь русский философ осмысляет встречу греческого умозрения и ветхозаветного откровения, нераздельность и неслиянность которых — у истоков европейской культуры как культуры христианской.

В статьях «О природе человеческого сознания» и «Основания идеализма» предметом рассмотрения является новая философия; С. Н. Трубецкой, раскрывая логику исторического развития, анализирует ее религиозные предпосылки. Проблема знания и веры и тут оказывается одной из ключевых.