Сочинения. Том 2 - [3]

В предлагаемых очерках я пока излагаю лишь тот материал, который относится к первым годам революции, точнее, к эпохе Учредительного собрания. Как будет пояснено в дальнейшем изложении, для истории рабочего класса (как и для истории всей Франции) эти хронологические рамки отнюдь не являются лишь формальным, чисто внешним и поэтому произвольным делением, — напротив.

Из печатаемых в приложении сорока семи документов большинство никогда не появлялись на свет даже в отрывках, а из четырех (приложения XII, XIV, XXIV, XXVIII) более или менее значительные части приведены в вышеупомянутой книге Martin’a; в полном же виде и они появляются тут впервые. Печатаются они здесь, конечно, с соблюдением орфографии подлинников (часто совершенно малограмотных). Из общей группы печатаемых рукописей я выделил петицию рабочих к Людовику XVI. Я переписал ее с одного из четырех рукописных экземпляров, которые были найдены в знаменитом «железном шкапе», принадлежавшем королю, после взятия Тюльерийского дворца 10 августа 1792 г.; теперь все четыре рукописи хранятся в Национальных архивах, в картоне С. 184 (113–118), 8 liasse (pièces relatives à la contre-révolution). Этот интересный и редкий документ [*4] мне показалось нужным напечатать и сделать его таким образом более доступным, но в число неизданных документов я не мог его включить потому, что он дважды был напечатан — оба раза очень скоро после того, как написан: один экземпляр (брошюра с кое-какими стилистическими изменениями сравнительно с рукописью) хранится в Национальной библиотеке (под № Lb.³⁹ 11162); второй раз эта рукопись была напечатана по приказанию Конвента в конце 1792 г., когда готовился процесс Людовика XVI; она была тогда издана вместе с другими документами, найденными в «железном шкапе» (Нац. библ. Le³⁸ 64, N. CXVII–CL, imp. par ordre de la Convention, — Papiers de l’Armoire de fer). Под каждой из четырех рукописей — подписи рабочих: под каждой подписывалась особая группа рабочих, так что, очевидно, переписывание петиции в четырех экземплярах именно объясняется тем, что эти списки ходили по рукам в отдельных рабочих кварталах для сбора подписей.

В дальнейших частях предпринятой работы и хронологические, и географические рамки исследования будут постепенно расширяться, а пока на печатаемый этюд нужно смотреть как на отдельную главу из той общей работы, где будут рассмотрены по возможности все дошедшие до нас данные по истории французских рабочих в революционный период. К концу Учредительного собрания закончилась одна страница в истории рабочего населения Парижа — и началась другая; и уже это может дать предлагаемому очерку характер известной законченности.

Документы собирались и анализировались мной без всяких целей и специально поставленных себе самому «тезисов», — кроме единственной цели: привлечь к исследованию экономической истории этой критической эпохи данные, на которые или мало обращалось внимания, или, чаще, ни малейшего внимания не обращалось, и я, памятуя классический совет Фюстель де Куланжа, не торопился с «синтезом», а приступал к нему, лишь вполне удостоверившись всякий раз по крайнему своему разумению, что имею на то право. И еще одно замечание: многие из таких выводов покажутся убедительнее, если прочесть всю книгу, а не только ту или иную относящуюся к ним отдельную главу. Происходит это потому, что непосредственная жизненность некоторых документальных данных сказывается часто не только в обрисовке самих фактов, о которых идет прямая речь, но и в массе неуловимых черточек, которые припомнятся читателю в совсем иной связи, и часто именно в связи с теми или другими общими выводами или замечаниями, сделанными в предшествующем или последующем изложении. Например, мельком брошенная фраза в докладе Ле Шапелье заставит вспомнить то, что говорилось раньше о характере рабочей корпорации du devoir; прочтя в главе VI об аббате Шатцеле, можно понять настроение относительно аббата Руа, о чем шла речь в главе II: общее экономическое состояние в 1791 г. обрисовывается постепенно тоже не в отдельной какой-нибудь главе и т. д. В особенности нужно сказать, что в последней, шестой, главе весьма многое предполагается уже известным читателю из предшествующих глав и все в ней теснейшим образом связано с остальными частями книги.

Мне остается в последних строках предисловия выразить глубокую признательность заведующим теми архивами, в которых я работал, особенно же М. Charles Schmidt’y (в Национальном архиве) и М. Rey (в Архиве префектуры полиции).

Глава I ВОПРОС ОБ УСТРАНЕНИИ РАБОЧИХ ОТ ВЫБОРОВ НАКАНУНЕ ОТКРЫТИЯ ГЕНЕРАЛЬНЫХ ШТАТОВ (В ПУБЛИЦИСТИКЕ)

Наказы tiers-état Парижа молчат совершенно о нуждах и желаниях рабочих. Как известно, для парижских избирателей был установлен ценз (в 6 ливров годового обложения), и рабочее население в выборах участия принять почти не могло; впрочем, и там, где этот ценз установлен не был, рабочие никакого влияния ни на выборы, ни на выработку наказов не оказали. Не только не было налицо выражения хоть какого-нибудь антагонизма между рабочими и буржуазией, но именно на буржуазию возлагались все упования, и tiers-état был представлен на выборах всецело этой последней.