Сочинения. Письма - [30]

Приладить затеял?)

А Ходаненов —

Царь грамотеев —

Вытек

Неторопливо, шажком.

— Грамоту читают!

— Слушай!

— Слушай!

— Родовую Книгу!

— Дедовский Слух! —

Набивались слова

Темнющие в уши,

Словно дождь

В дорожный лопух.

И казначеем

Грозней и грозней

Над книгою растворенною

Качало.

Буквы косило,

Но явственно в ней

Красное

Проступало начало:

Ходаненов

«…И когда полонили сотню возле Трясин

И трясли их, нещасных, от Лыча до Чуя,

Он бежал из-под смерти босым, есаул,

Из поема в поем, от росы до росы,

И от этого лыцаря вышли Босые…

…Двадцать три есаула. Но род захудал —

Кровь мешалась…»

Голос

Что ж позоришь!

Голоса

Было, было!

Голос

Не было дела!

Голоса

Были дела!

(Грамота в бубны глухие била,

Бубнила,

Бубнила,

Бубни-ла!)

Ходаненов

«…Сын Босого

Григорий, второго отдела казак,

Присягал на кресте, шел в царевое

                                        правое войско,

Но отцам своим в горесть…»

Поворачивал листы

Грамотей

Тяжело.

Он стоял в середине

Дремучего края,

И пространство кругом

Кругами текло,

Плавниками

И птичьим крылом

Играя.

Побережьем,

Златые клювы подняв,

Плыли церкви-красавицы

По-лебяжьи,

Дна искали

Арканные стебли купав,

Обрастали огнем

Песчаные кряжи.

Туча шла над водой —

Темнела вода,

Туча берегом шла —

Мрачнела дорога.

На шестах

Покачивались невода —

Барахло речного,

Рыбьего бога.

Рыбы гнулись,

Как гнутся

Звонкие пилы,

Чешуя на ветру

Крошилась, светла…

(Грамота в бубны

И в бидла била,

Бубнила,

Бубнила,

Бубни-ла!)

Ходаненов

«…Атаман им прикончен. И Гришку Босого,

Бунтаря и ослушника, вражью зашшиту,

Сам старшинный совет порешил порешить».

(Гришка!

Только что

Выпугнул из соломы

Застоявшийся

Нежный холод зари,

Слышал чей-то Смешок знакомый.)

Ходаненов

Говори!..

(Говори, говори!

Но слова…)

— Подвигайся к яме! —

(…Клочьями шерсти

Слинявших шкур,

Пьяными

Багровыми шишаками

Дикого репья

Полезли в башку.)

Мир ускользал,

Зарывая корму

В пену деревьев,

В облака…

Жить кому?

Умирать кому?

Мир уходил,

Осев на корму,

В темень и солнце

От казака.

— Дайте уступ! —

Казаки!

Сестрица!

(Кого

Отыскать глазами,

Кого?)

Поп,

Сжав в пятерне

Золотую птицу,

Медвежьей тенью

Пошел на него.

И, вдруг ослабев,

Плечами плача,

Гришка

(Под барабанный стук)

Губами доверчивыми,

По-телячьи,

Медленно потянулся

К кресту.

— Осподи!

Ма-а-а-мынька! —

Шатнулся сбор.

Крылышки подломив,

Анастасия

Пала,

Будто по темю топор,

Люто забилась,

Заголосила:

— Ой, не надо братца!

Гришенька!

Ми-и-лай!

(Но ее подхватили.)

Сердце мое!.. —

(Всё дальше и дальше

Относило

Плач ее

И хохот ее.)

И она уже не видела,

Как Деров

Платком махнул палачей артели,

И в тишине

Пыхтящей,

Без слов,

Гришке на шею

Петлю надели.

И она уже не слышала:

Закричал.

(Мо-ол-чи!)

И народ повалил

На ямину густо,

Сапоги мелькнули,

И хрящи

Сразу лопнули

С легким

Хрустом.

А на сеновале

Уродец короткорукий

За девкой ходил —

Кобель за сукой:

— Я тебе, говорит,

Ленты куплю,

Я тебе, говорит,

Серьги куплю.

Я тебя, говорит,

Люблю,

Меня, говорит,

Не повесят,

Не бойся:

У мово отца —

Станица за поясом.

Мне пора жениться —

Двадцатый год…

А девка посмеивается

И поет:

«Заседлал Степан конягу,

Попросил огня,

Цигарку закуривал,

Глядел на меня:

— Говорила давеча,

Что любишь меня?..

— Ты седлай, Степан, конягу,

На тебе огня,

Цигарку закуривай,

Не пытай меня.

— Говорила давеча,

А прошло два дня.

— Я тебя тогда любила,

А теперь прощай, —

Положила тебе в сумку

Махорку и чай.

Я теперь люблю другого,

Прощай, не серчай!

— Ты меня тогда любила,

А теперь — прощай?

Положила на дорогу

Махорку и чай?

Ну так что ж, люби другого,

Прощай, не серчай! —

Заседлал Степан конягу,

Попросил огня,

Цигарку закуривал,

Глядел на меня:

— Говорила ж давеча,

Что любишь меня?..

— Ну, на что ты, Степка,

Путаешь дела?

Раз такой нескладный,

Взяла да ушла.

Подумаешь тоже —

Взяла да ушла…»

11. ПЛАКАЛЬЩИЦЫ

Ты, Корнила Ильич,

До самых скул,

До бровей

В сырой земле потонул!

Нанятые плакальщицы,

Последние няни

Мертвого дитяти, плачут, —

Вспоминают, нанятые,

Об атамане.

Рядят покрасивше

Душу казачью,

Чтобы в рай раскрылись

Пошире двери,

Чтобы не просыпались

Ангелов перья.

Нанятые плакальщицы,

Стешка и Сашка,

Шажком отступают,

Стукают лбом,

Бьют себя по сытым

Грудям и ляжкам,

Землю оглаживают

Животом.

И Стешка,

Искусная в тонкой работе,

Хмурая,

Не выбиваясь из сил,

Крутится и крутится

На тонкой ноте,

Будто вышивает

Розой подстил.

Стешка

«Расколись, береза,

От сухоты,

Полетите на небо,

Птицы и кусты.

Чтобы тебя, шашку,

Сломала плеть,

Чтобы тебе, смерти,

Самой мереть!..»

Сашка тоже складна,

Тож умела, —

Голос на подъемах

Скрипуч,

Тяжел, —

Ноги расшаперив,

Низко присела,

Слезы, что полтины,

Собирает в подол.

Сашка

«Чтобы подохли

Твои воры-вороги,

Руки бы у них поотвалились,

Головы бы у них пораскатились.

Да чьи тебя руки вынянчили?

Да чьи тебя груди выкормили?

Да кто тебя только Жи-и-ить учил?..»

Стешка

«Чтобы тебе, лебедь,

Столько пера,

Сколько он оставил

Людям добра.

Чтобы тебе, нечисть,

Столько рогов,

Сколько он оставил

Семье врагов.

Чтобы тебе столько

Буранов, дуб,

Сколько он отпробовал

Бабьих губ».

Сашка

«Сгорай, шелк-батист,

Всё имушшество,

Пропадай, конь, на полном скаку.

Пропадай, конь, на полном скаку,

Захлестнись, баржа,

На полном ходу.

Ты почто, смерть,

Таких отбираешь?

Ты почто, смерть, дубы ломаешь,

А сорняк-траве расти даешь?»

Стешка

«Пропадает тополь

В самом соку,

Выпадают волосы

По волоску.

Ищет тебя месяц,

Ночь, в саду.

Без тебя мы в темени,

В холоду.