Сочинения - [52]

Надо наполнить желудок, чтоб кровь заструилась по жилам.

На вот рисовой каши: поешь!» — «А дорого ль стоит?» —

«Малость». — «Однако же сколько?» — «Восемь лишь ассов». — «Беда мне!

Видно, меня не болезнь, так грабеж все равно доконает!»

Дамасипп

Кто же тогда не безумец?

Стертиний

Лишь тот, кто не глуп.

Дамасипп

Ну, а скряга?

Стертиний

Он и безумен и глуп.

Дамасипп

Так, стало быть, тот бессомненно

160 В здравом уме, кто не скряга?

Стертиний

Ничуть.

Дамасипп

Почему же, о стоик?

Стертиний

Слушай! Представь, что Кратер сказал о больном: «Он желудком

Вовсе здоров!» — «Так, стало быть, может и встать он с постели?» —

«Нет! потому что страдает от боли в боку или в почках».

Так вот и здесь: этот малый — не клятвопреступник, не скряга

(Благодаренье богам!), но он — наглец, честолюбец;

Пусть же и он в Антикиру плывет! Одинаково глупо —

Бросить именье в пучину иль вовсе его не касаться!

Сервий Оппидий, богач, родовые в Канузии земли

Между своими двумя разделил, говорят, сыновьями

И, умирая, сказал им, к одру подозвавши обоих:

170 «Я замечал, что в детстве ты, Авл, и орехи и кости

В пазухе просто носил, и проигрывал их, и дарил их;

Ты же, Тиберий, вел бережный счет им и прятал их в угол.

Вот и боюсь я того, что впадете вы в разные страсти,

Что Номентаном один, другой же Цикутою будет.

Вот потому заклинаю пенатами вас: берегитесь

Ты — уменьшать, а ты — прибавлять к тому, что отец ваш

Должною мерой считал, и чему нас учила природа.

Кроме того, я хочу, чтоб вы с клятвою мне обещали

Не соблазняться щекоткою славы; и если который

180 Будет эдилом иль претором, тот мне не сын: будь он проклят!»

Как! Промотать все добро на горох, да бобы, да лупины,

Только затем, чтобы чваниться в цирке, чтоб выситься в бронзе,

Хоть за душой у тебя уж давно ни гроша, ни землицы!

Уж не мечтаешь ли ты сравняться в успехе с Агриппой,

Словно проныра лиса, благородному льву подражая?

«Молви, Атрид, почему хоронить не велишь ты Аякса?»

«Царь я — вот мой ответ!» — «Ну что ж! Я — плебей, я смолкаю».

«Был мой приказ справедлив. Но если кто мыслит иначе —

Пусть говорит: дозволяю!» — «О царь, да пошлют тебе боги,

190 Трою разрушив, обратно приплыть. Итак, мне вопросы

И возраженья дозволены?» — «Спрашивай! Я дозволяю!»

«Царь! За что же Аякс, сей герой, второй по Ахилле,

Греков спасавший не раз, истлевает под небом открытым?

Или на радость Приаму и Трое лишен погребенья

Тот, кем их юноши были могил лишены в их отчизне?»

«Нет, а за то, что казнил он овец, восклицая, что режет

Он Менелая, Улисса, меня!» — «А когда ты в Авлиде

Милую дочь, как телицу, привел к алтарю и осыпал

Солью с мукою ей голову, был ли ты в здравом рассудке?»

200 «Что за вопрос?» — «Но безумный Аякс перерезал лишь стадо, —

Много ли в этом вреда? Ни жену он не тронул, ни сына:

Только Атридам, Атридам одним грозил он расправой —

Тевкру не сделал он зла, не коснулся он даже Улисса».

«Я же, чтоб ветер попутный судам от враждебного брега

Боги послали, хотел смягчить их той жертвенной кровью».

«Чьею? Своею, безумный?» — «Своей, но совсем не безумный!»

«Всякий безумным слывет, которому ум затмевает

Призраков ложных игра, взметаемых пагубной страстью,

Гнев ли причиной тому или попросту глупость людская.

210 Пусть был безумен Аякс, поражающий агнцев невинных;

Но неужели ты сам разумен и чист от порока,

Если спокойно творишь преступления почестей ради?

Если б кто вздумал носить на покойных носилках овечку,

Шить ей, как дочери, платье, дарить ожерелья, служанок,

Куколкой, девочкой ласково звать и готовить для брака,

Верно бы, претор ему запретил управленье именьем

И передал бы его хозяйство родным под опеку.

Ну, а если кто дочь настоящую вместо овечки

В жертву приносит богам, — ужели он в здравом рассудке?

220 Всюду, где глупость — там и безумие; где преступленье —

Там и припадок; а там, где погоня за хрупкою славой, —

Там помраченье ума, как от грохота ярой Беллоны!»

Ну, а теперь рассмотри невоздержность, и с ней — Номентана.

Здравый рассудок покажет, что мот есть тоже безумец.

Этот, как скоро талантов до тысячи схватит в наследство,

Тотчас объявит всем рыболовам и всем, продающим

Овощи, птиц и душистые мази, всей рыночной черни,

Всем шутам, мясникам, завсегдатаям улицы Тускской,

Чтобы наутро пришли. Вот и утро — приходят толпою!

230 Сводник слово берет: «Все, что есть у нас, — все в твоей воле!

Лишь прикажи, хоть сегодня, хоть завтра, — получишь немедля!»

Слушай же, как благородно им юный богач отвечает:

«Ты из луканских снегов добываешь мне к ужину вепря:

Ты, невзирая на бурное море, ловишь мне рыбу;

Я не тружусь, а пользуюсь всем, недостойный! Возьми же

Десять тысяч себе, и столько же ты! А тебе я

Втрое даю за жену: хоть в полночь позову, прибегает!»

Сын Эзопа жемчужину, бывшую в ухе Метеллы,

В уксусе крепком велел распустить, чтобы, выпивши, разом

240 В нем проглотить миллион; но разумней ли это, чем если б

Он ее в быструю реку швырнул или в сточную яму?

Квинта же Аррия дети, друг друга достойные братцы,

Два близнеца по распутству, имели привычку на завтрак

Каждый день из одних соловьев заказывать блюдо.

Это — безумье иль нет? Чем отметить их: мелом иль углем?

Если старик забавляется детской игрой в чет и нечет,