Сочинения - [34]

Умчалась на крылах змеи.

Еще ни разу звезды так не жарили

Засушливой Апулии,

И плеч Геракла так не жег могучего

Кентавров дар мучительный.

А коль, затейник-Меценат, захочешь ты

20 Опять такого кушанья,

Пусть поцелуй твой дева отстранит рукой

И дальше отодвинется!

107

4

К вольноотпущеннику

Вражда такая ж, как у волка с овцами,

И мне с тобою выпала.

Бичами бок твой весь прожжен испанскими,

А голени — железами.

Ходи ты, сколько хочешь, гордый деньгами,

Богатством свой не скроешь род!

Ты видишь, идя улицей Священною,

Одетый в тогу длинную,

Как сторонятся все тебя прохожие,

10 Полны негодования?

«Плетьми запорот так он триумвирскими,

Что и глашатай выдохся;

В Фалерне ж он помещик: иноходцами

Он бьет дорогу Аппия.

Как видный всадник в первых он рядах сидит,

С Отоном не считаяся.

К чему же столько кораблей тяжелых нам

Вести с носами острыми

На шайки беглых, на морских разбойников,

20 Коль он трибун наш воинский?»

108

5

Против Канидии

«О боги, кто б ни правил с высоты небес

Землей и человечеством,

Что значат этот шум и взоры грозные,

Ко мне все обращенные?

Детьми твоими заклинаю я тебя,

Коль впрямь была ты матерью,

Ничтожной этой оторочкой пурпурной

И карами Юпитера,

Зачем ты смотришь на меня, как мачеха,

10 Как зверь, стрелою раненный?»

Лишь кончил мальчик умолять дрожащими

Устами и, лишен одежд,

Предстал (он детским телом и безбожные

Сердца фракийцев тронул бы), —

Канидия, чьи волосы нечесаны

И перевиты змейками,

Велит и ветви фиг, с могил добытые,

И кипарис кладбищенский,

И яйца, кровью жабы окропленные,

20 И перья мрачных филинов,

И травы, ядом на лугах набухшие

В Иолке и в Иберии,

И кость, из пасти суки тощей взятую,

Сжигать в колхидском пламени.

Меж тем Сагана быстрая весь дом вокруг

Кропит водой авернскою,

Как у бегущих вепрей иль ежей морских

Волосья ощетинились.

А Вейя, совесть всякую забывшая,

30 Кряхтя с натуги тягостной,

Копает землю крепкою мотыгою,

Чтоб яму вырыть мальчику,

Где б, видя смену пред собою кушаний,

Он умирал бы медленно,

Лицо не выше над землею выставив,

Чем подбородок тонущих.

Пойдет сухая печень с мозгом вынутым

На зелье приворотное,

Когда, вперившись в яства недоступные,

40 Зрачки угаснут детские.

Мужскою страстью одержима, Фолия

Была тут Ариминская:

И весь Неаполь праздный и соседние

С ним города уверены,

Что фессалийским сводит заклинанием

Она луну со звездами.

Свинцовым зубом тут грызя Канидия

Свой ноготь неостриженный

О чем молчала, что сказала? «Верные

50 Делам моим пособницы,

Ночь и Диана, что блюдешь безмолвие

При совершенье таинства,

Ко мне! На помощь! На дома враждебные

Направьте гнев божественный!

Пока в зловещих дебрях звери прячутся,

В дремоте сладкой сонные,

Пускай, всем на смех, лаем псы субурские

Загонят старца блудного!

Таким он нардом умащен, что лучшего

60 Рука моя не делала.

Но что случилось? Почему же яростной

Медеи яд не действует,

Которым гордой отомстив сопернице,

Царя Креонта дочери,

Она бежала прочь, а новобрачную

Спалил наряд отравленный?

Травой и корнем я не обозналася —

По крутизнам сокрытыми!

Ведь отворотным от любовниц снадобьем

70 Постель его намазана!

Ara! Гуляет он, от чар избавленный

Колдуньей, что сильней меня.

О Вар, придется много слез пролить тебе:

Питьем еще неведомым

Тебя приважу: не вернут марсийские

Тебе заклятья разума.

Сильней, сильнее зелье приготовлю я,

Тебе волью, изменнику!

Скорее небо ниже моря спустится,

80 А суша ляжет поверху,

Чем, распаленный страстью, не зажжешься ты,

Как нефть, коптящим пламенем!»

Тут мальчик бросил ведьм безбожных жалобно

Смягчать словами кроткими

И бросил им, чтобы прервать молчание,

Фиестовы проклятия:

«Волшебный яд ваш, правду сделав кривдою,

Не властен над судьбой людей.

Проклятье вам! И этого проклятия

90 Не искупить вам жертвами!

Лишь, обреченный смерти, испущу я дух,

Ночным явлюсь чудовищем,

Вцеплюсь кривыми я когтями в лица вам,

Владея силой адскою,

На грудь налягу вашу беспокойную

И сна лишу вас ужасом!

Всех вас, старухи мерзкие, каменьями

Побьет толпа на улице,

А трупы волки растерзают хищные

100 И птицы эсквилинские.

И пусть отец мой с матерью несчастною

Увидят это зрелище!»

109

6

К клеветнику

Что на прохожих мирных, пес, кидаешься?

Знать, волка тронуть боязно?

Посмей-ка только на меня ты броситься,

Узнаешь, как кусаюсь я!

Ведь я, как рыжий пес лакейский иль молосс,

Защитник стад пастушеских,

В снегу глубоком, уши вверх, за зверем мчусь,

Какой бы ни был спереди;

А ты, наполнив рощу грозным лаем, сам

10 Кусок, что, кинут, нюхаешь.

Смотри, смотри же! Я — на злых жесток — держу

Рога мои готовыми,

Как зять, Ликамбу мстивший вероломному,

Как враг горячий Бупала.

Ужели, черным зубом тронут, буду я.

Не мстя, реветь, как мальчики?

110

7

К римскому народу

Куда, куда вы валите, преступные,

Мечи в безумье выхватив?

Неужто мало и полей, и волн морских

Зали́то кровью римскою —

Не для того, чтоб Карфагена жадного

Сожгли твердыню римляне, —

Не для того, чтобы британец сломленный

Прошел по Риму скованным,

А для того, чтобы, парфянам на-руку,

10 Наш Рим погиб от рук своих?

Ни львы, ни волки так нигде не злобствуют,

Враждуя лишь с другим зверьем!

Ослепли ль вы? Влечет ли вас неистовство?

Иль чей-то грех? Ответствуйте!

Молчат… И лица все бледнеют мертвенно,

Умы в оцепенении…

Да! Римлян гонит лишь судьба жестокая