Сочинения. 1912–1935: В 2 томах. Том 1 - [3]

Владыка правый, ужели тля я,

А не премудрый, всезрящий Бог?

<1916?>

«Долой законы, царя, корону!..»

Долой законы, царя, корону!

На день свободным желаю стать.

Взойду на троне в чужой короне.

Мой Бог в темнице, со мною блядь.

Я царь на сутки. И мне не жутки

Проклятья пленных и бога взгляд.

Вино чарует, оно дарует

В жару прохладу, в пустыне сад.

Но завтра пытка. Давай напитка.

Я выпил всё то, что выпить мог.

Я стоны слышу: «Молчите! Тише!»

Царю я старший и Богу Бог.

1917 г. янв. 8

«Буду пить сегодня ночью…»

Буду пить сегодня ночью

Буду рвать невинность в клочья

Мм…. немытой б<ляди>

Благородной шутки ради

Буду е<бать>

Я губами как клещами

Лоб с затёртыми прыщами

Пососу больные груди

В ж<опу> ей запрячу м<уди>

Куська кусь

Надоели Ваши игры

У меня не кровь, а тигры

Вы же снег

С ней сыграю в 6 и 9

Грех усердно буду сеять

9 марта <1917?>

Грузия и военная служба 1918–1921

«У N-ского цейхгауза собрались…»

У N-ского цейхгауза собрались

Драгуны, похожие на зверей.

Сорванные отличия валялись

В пыли у его дверей.

Протянулись немытые руки,

Сквернословят нечистые уста

И одинаковые звуки

Исходят из ж<опы> и изо рта.

Тот просит себе рубаху,

Этот требует синие штаны.

Сволочь, бляди, ударить бы с маху

По морде и пониже спины.

А когда-то ведь и здесь были люди

С человеческ<им> выражением лица

И в широкие драгунские груди

Колотились благородные сердца.

А теперь это не люди, а собаки.

На драгуна хоть кто-нибудь похож?

Куда не взглянешь, паки и паки,

Собрание гнусных рож.

Ночь настала. Мне кажется, что тени

Славных нижегородцев, былых бойцов,

Приходят плакать на ступени,

Загаженные ногами подлецов.

Весна 1918 г. Тифл.

«Под столом валялись карты…»

Под столом валялись карты,

Недопитые бокалы.

На коленах толстой Марты

Кошка рыжая урчала.

Задремал трактирщик Павел.

Мальчик спит, скрестивши руки.

Винный сок нас всех исправил,

Позабыть заставил муки.

Я влюблён в трактирный запах

И в изрезанные стойки.

Сладко быть у хмеля в лапах

От попойки до попойки.

Как мне всё теперь прекрасно,

Как мне мило это место.

Марта! Я люблю Вас страстно.

Марта! Вы моя невеста.

Пьяный миром я владею.

Всё вокруг меня богато.

И святого, и злодея

Поцелую я как брата.

Павел сбросил сна оковы,

Ходит, пьяных выгоняя.

Кончен сладкий сон. Я снова

Грешник, изгнанный из рая.

Цихэ осень 1918 г.

«Кр бр тр…»

Кр бр тр

мукульба

самакани

ф ж́ зж́ р р́

Тумук мумук кумук

Бака ски

ллллллллллл

Победа над девичьим сердцем

кр р́ кр р́ кр́ р

мукалаки

гуль пули

бр́ р брр́ бр́р

саки паки

мульмули

Номера 2 марта 1919 г.

«Киралари…»

Киралари

Варлур

Жанрр Кижанрр

Латифа

Буроро

Вот мухмуроро

<2 марта 1919?>

«Я в ухо воткнул булавку…»

Я в ухо воткнул булавку

Потом зашёл в лавку

Купил яблоки, груши

Туши, Куши, Туруши

Потом пошёл к Тине

Завяз в тине

Завязли ноги

Увы как многи

Кавалеристы

И футуристы

О, бр к руки

Мазурки звуки

<Март 1919>

«Господи, помилуй. Господи, помилуй…»

Господи, помилуй. Господи, помилуй.

От пули меня укрой.

Забыта любовь и тоска по милой,

Сменилась предсмертной тоской.

Я стал такой маленький, мне не надо славы.

Мне только бы жизнь спасти.

Я спрячусь за камушек. Схоронюсь за траву.

Как червяк буду ползти.

Свистание пуль сменилось воем

Умиравших и мёртвых людей.

Мне тогда захотелось стать героем

И увидеть смерть поскорей.

Сарыкамыш 1919 г., март

«Там, где в скалы едко впился…»

Там, где в скалы едко впился

Сотней пальцев хмурый мох,

Где в ущелье провалился

Пеной убранный Чорох,

Где далёкие вершины

Безучастных лысых гор

На зелёные равнины

Опустили тяжкий взор,

Там, где пьян и бесшабашен

Утром солнца первый луч,

Где обломки старых башен

Смотрят грозно из-под туч,

Где дорога, как тесёмка,

Опрокидывает вниз

Через камни и обломки

Свой причудливый карниз,

Там я был и там скитался

От скалы до новых скал,

Настоящим любовался

И о прошлом вспоминал.

1919 5-я нед. поста Ардануч

«Бани, мечети, источники, тополи…»

Бани, мечети, источники, тополи,

Минареты, развалин груды.

По переулкам лениво шлёпали

Один за другим верблюды.

Перс читал стихи в миниатюрах,

Сарт крутил папиросу.

Курды бежали в колпаках и шкурах.

Перед кофейней сидели туркосы.

Окутав лохмотьями грязное тело,

Нищая несла два хлеба.

Солнце пекло. Толпа потела

И минареты сверлили небо.

Англичанин шёл с английской думой.

Перед хаммамом стоял банщик.

Надо всем висела душа Эрзерума,

Та же, что была раньше.

1919, лето

Эрзерум

«Мой меч острей любовных мук…»

Мой меч острей любовных мук,

Мой конь быстрей мечты.

И шлёт стрелу певучий лук

В далёкие щиты.

Зачем мне слушать писк певиц,

Смотреть на прелесть нежных лиц?

Мне вой бойцов и топ коней

Всего приятней и милей.

Мне конь – дворец. Мне отдых – бой.

Мне шлем – что кубок золотой.

Заменят стрелы и колчан

Мне связку лилий и тюльпан.

Тифлис осень 1919

«Звенела музыка на празднике…»

Звенела музыка на празднике,

Вино бездоннилось в рогах.

Блаженствовали безобразники

И улыбался лес в горах.

Густая кровь лилась из бочек.

Опустошались бурдюки.

Багдадский веялся платочек

И в пляс пускались старики.

С баранов стянутые шкуры

Висели праздно на ветвях,

И пёс не лаял из конуры,

Вдыхая нежный Карданах.

В долину с гор спустились духи,

Смешались с незримыми парами вина.

Пои́кивали пьяные старухи

От канци, выпитых до дна.

У Накашидзе, Мат.

осень 1919

«Солнце жжёт с неба…»

Солнце жжёт с неба.

Все хотят хлеба.

Все на хлебе сошлись.