Собрание стихотворений - [51]

Перекликайся с небесами

В разлуке, как в лесу глухом!

А мимо взмыленные кони

За зверем раненым летят,

Изнемогая от погони,

Уже он смерти милой рад;

И Ты виденьем пролетаешь

За зверем в синеве дубов,

Над всей поэмою витаешь.

Как горестный призыв рогов.

4

Но в ураганах, в бурях темных

Роняют желуди дубы.

Жиреют свиньи. Так в огромных

Пространствах, черных, как гробы,

Лишь Гулливеров валит, рушит

Дух аквилонов мировых,

Ликуют великанов души

Под грохот яблок золотых,

А поселяне в дождь и слякоть

Выходят из своих берлог

С приятелями покалякать

К трактирщику на огонек.

И там об этой жизни прочной

Неторопливо говорят,

Подсчитывают прибыль точно.

Дурного пастуха бранят —

Над кружкой пива в пене белой

Качают головой слегка:

— Ну свинопасово ли дело

Смотреть весь день на облака?

5

Зачем ты землю посетила,

Неосторожная душа?

Ты крылышки свои спалила,

На смертный огонек спеша.

Барахтаясь в пучине жалко,

Блуждая средь земных древес,

В потемках сберегла весталка

Кусочек голубых небес.

И у свиных корыт в лачуге,

Недосыпая, впопыхах,

Вся надрываясь, вся в натуге,

Пася блудливый скот в дубах,

Ты плакала над миром целым,

Ты научилась ремеслу

Слепить глаза над божьим делом,

Спать золушкою на полу.

О, никогда бы не смогла ты

Без этих золушкиных рук,

Мозолистых и красноватых,

Быть первою из божьих слуг.

6

И в этом призрачном пареньи

Над грубым глиняным комком.

Трудясь над миром в упоеньи —

Над упоительным цветком,

Ты, как в огромной черной розе,

В эфирной ночи ледяной

Утонешь жадно на морозе

Трудолюбивою пчелой.

И все ж нам жаль земли — терзаний,

Земных прекрасных мук, трудов

И бурь в житейском океане,

Веселых дымных очагов.

Как жаль душе земных товарок —

Румяных женщин, синих глаз!

Теперь мы смотрим на овчарок.

На облака в последний раз.

Ах, мы бросаем без охоты

Тот пасторальный маскарад,

Те беспокойные заботы,

Когда у равнодушных стад

Над маленьким комочком глины,

В стихийных ветряных лесах,

Под хрюканье, под рев звериный

Мы думали о небесах.

Париж. 1927

44. Поэма о мышеловке — Воля России. 1930. № 4. С. 320–327. С дополнительными строфами после строф: 7 («И в фургонах, в пахучей / Деревенской пыли / Ищем благополучий / По дорогам земли»), 21 («Честный автор намерен / Рассказать наконец, / Как был жребий неверен / Запылавших сердец»), 32 («А поэтам в зефирах / На большой высоте / Жить в холодных квартирах, / Умирать в нищете»), 33 («Все упорствуем, пишем / Пухлый ворох стихов, / Солнце всходит по крышам / С пением петухов»), а также с разночтениями в строках 8 («Разлучает судьба»), 20 («Темный воздух земной»), 21 («Буржуа и баронам»), 53 («Стала вдруг золотою»), 55 («Ватною бородою»), 84 («Рощи и семена»), 91 («Лишь кишечника вялость»), 96 («Он воспеть захотел»), 132–133 («Но кому в наше время / Нужен лепет небес»),

Юрий Мандельштам, рассуждая о молодой поэзии в эмиграции, обильно цитировал «Поэму о мышеловке» и пытался выводить общие закономерности: «Первая черта, характеризующая для меня нового поэта, это ощущение катастрофичности и неслучайности того, что произошло с миром, с Россией, с нами. <…> Обрушившаяся на нас “арктическая ночь” уже не представляется поэту ни неодолимым незаслуженным бедствием, ни все уничтожающим и потому желанным забвением. Она воспринимается как тяжелый, но необходимый искус, который надо пройти родившемуся на нашей земле человеку. <…> Это отношение к жизни, к страданиям и к самой смерти как к некоему сужденному нам опыту и является, по-моему, второй, уже вполне оригинальной чертой современной поэзии» (Мандельштам Ю. О новой поэзии // Молва. 1933.19 февраля. № 41 (264). С. 4).

45. Городское («В квадратах городской природы…») — Последние новости. 1929. 26 января. № 2866. С. 3. Под названием «Городская поэма», с многочисленными изменениями и дополнениями, разбивкой на 3 нумерованных раздела и 17 строфами вместо 13, ниже приводится полностью:

ГОРОДСКАЯ ПОЭМА

1

В квадратах городской природы,

В автомобильной суете

Мечтательные пешеходы

Глядят на небо в тесноте.

Вздыхают стриженые музы

В коротких юбках до колен

И, как зеленые медузы,

Влекут ликеры души в плен.

Мы смотрим: страшный воздух тает

В дыму табачном, на весу,

Дыхания нам не хватает,

Мы заблудились, как в лесу —

В стихии водяной хрустальной,

При электрической луне,

Мы — в раковине музыкальной

Под небом розовым, на дне,

А за углом, как мхи морские,

В кругах туманных фонарей,

Стоят деревья городские

В бесплодной черноте ветвей.

И в призрачном линейном гае,

В стеклянном воздухе густом

Ползут последние трамваи

И огибают белый дом.

2

В кинематографе, в тумане,

В мерцаньи пепельных древес

Ковбои скачут на экране,

Но скучно нам в стране чудес.

На лестнице чужого дома,

Взлетевшей в небо, как спираль,

Нас женский голос незнакомый

Волнует, и гремит рояль;

И в жарких дансингах нелепых,

В трамвае, в городских садах.

За карточным столом, в вертепах

И в подозрительных домах

Мы ищем Вас в лесу хрустальном,

Руками ловим смутный дым,

В переполохе театральном

Растерянно на мир глядим.

И в этой трепетной погоне,

Как пепел на ветру сквозном.

Сложив корабликом ладони,

Кусочек неба бережем.

3

Вы правы, страшный воздух тает.

На подрисованных глазах

Горошинами замерзают

Потоки слез… Уже в садах

И в скверах, как в огромных клетках,