Собрание стихотворений 1889-1903 - [6]

1900

ЛЮБОВЬ

В моей душе нет места для страданья:

     Моя душа — любовь.

Она разрушила свои желанья,

     Чтоб воскресить их вновь.

В начале было Слово. Ждите Слова.

     Откроется оно.

Что совершалось — да свершится снова,

     И вы, и Он — одно.

Последний свет равно на всех прольется,

     По знаку одному.

Идите все, кто плачет и смеется,

     Идите все — к Нему.

К Нему придем в земном освобожденьи,

     И будут чудеса.

И будет всё в одном соединеньи —

      Земля и небеса.

1900

КОНЕЦ

Огонь под золою дышал незаметней,

Последняя искра, дрожа, угасала,

На небе весеннем заря догорала,

И был пред тобою я всё безответней,

Я слушал без слов, как любовь умирала.

Я ведал душой, навсегда покоренной,

Что слов я твоих не постигну случайных,

Как ты не поймешь моих радостей тайных,

И, чуждая вечно всему, что бездонно,

Зари в небесах не увидишь бескрайных.

Мне было не грустно, мне было не больно,

Я думал о том, как ты много хотела,

И мало свершила, и мало посмела;

Я думал о том, как в душе моей вольно,

О том, что заря в небесах — догорела…

1901

ДАР

Ни о чем я Тебя просить не смею,

всё надобное мне — Ты знаешь сам;

но жизнь мою,— то, что имею,—

несу ныне к Твоим ногам.

Тебе Мария умыла ноги,

и Ты ее с миром отпустил;

верю, примешь и мой дар убогий,

и меня простишь, как ее простил.

1901

НЕСКОРБНОМУ УЧИТЕЛЮ

Иисус, в одежде белой,

Прости печаль мою!

Тебе я дух несмелый

И тяжесть отдаю.

Иисус, детей надежда!

Прости, что я скорблю!

Темна моя одежда,

Но я Тебя люблю.

1901

ПРЕДЕЛ

Д.В. Философову

Сердце исполнено счастьем желанья,

Счастьем возможности и ожиданья,—

Но и трепещет оно и боится,

Что ожидание — может свершиться…

Полностью жизни принять мы не смеем,

Тяжести счастья поднять не умеем,

Звуков хотим,— но созвучий боимся,

Праздным желаньем пределов томимся,

    Вечно их любим, вечно страдая,—

     И умираем, не достигая…

1901

ХРИСТУ

Мы не жили — и умираем

    Среди тьмы.

Ты вернешься… Но как узнаем

    Тебя — мы?

Всё дрожим и себя стыдимся,

    Тяжел мрак.

Мы молчаний Твоих боимся…

    О, дай знак!

Если нет на земле надежды —

     То все прах.

Дай коснуться Твоей одежды,

    Забыть страх.

Ты во дни, когда был меж нами,

    Сказал Сам:

«Не оставлю вас сиротами,

    Приду к вам».

Нет Тебя. Душа не готова,

    Не бил час.

Но мы верим,— Ты будешь снова

    Среди нас.

1901

ТИХОЕ ПЛАМЯ

Я сам найду мою отраду.

Здесь все мое, здесь только я.

Затеплю тихую лампаду,

Люблю ее. Она моя.

Как пламя робкое мне мило!

Не ослепляет и не жжет.

Зачем мне грубое светило

Недосягаемых высот?

…………………….

Увы! Заря меня тревожит

Сквозь шелк содвинутых завес,

Огонь трепещущий не может

Бороться с пламенем небес.

Лампада робкая бледнеет…

Вот первый луч — вот алый меч…

И плачет сердце… Не умеет

Огня лампадного сберечь!

1901

МЕРТВАЯ ЗАРЯ

Пусть загорается денница,

В душе погибшей — смерти мгла.

Душа, как раненая птица,

Рвалась взлететь — но не могла.

И клонит долу грех великий,

И тяжесть мне не по плечам.

И кто-то жадный, темноликий,

Ко мне приходит по ночам.

И вот — за кровь плачу я кровью.

Друзья! Вы мне не помогли

В тот час, когда спасти любовью

Вы сердце слабое могли.

О, я вины не налагаю:

Я в ваши верую пути,

Но гаснет дух… И ныне — знаю —

Мне с вами вместе не идти.

1901

ГЛУХОТА

Часы стучат невнятные,

Нет полной тишины.

Все горести — понятные,

Все радости — скучны.

Угроза одиночества,

Свидания обет…

Не верю я в пророчества

Ни счастия, ни бед.

Не жду необычайного:

Всё просто и мертво.

Ни страшного, ни тайного

Нет в жизни ничего.

Везде однообразие,

Мы — дети без Отца,

И близко безобразие

Последнего конца.

Но слабости смирения

Я душу не отдам.

Не надо искупления

Кощунственным словам!

1901

ПЕСНИ РУСАЛОК (ИЗ ДРАМЫ «СВЯТАЯ KPOBЬ»)

1 «Мы белые дочери…»

Мы белые дочери

       озера светлого,

от чистоты и прохлады мы родились.

Пена, и тина, и травы нас нежат,

легкий, пустой камыш ласкает;

зимой подо льдом, как под теплым стеклом,

мы спим, и нам снится лето.

   Всё благо: и жизнь! и явь! и сон!

Мы солнца смертельно-горячего

не знаем, не видели;

но мы знаем его отражение,—

мы тихую знаем луну.

Влажная, кроткая, милая, чистая,

ночью серебряной вся золотистая,

она — как русалка — добрая…

   Всё благо: и жизнь! и мы! и луна!

но мы знаем его отражение,—

мы тихую знаем луну.

Влажная, кроткая, милая, чистая,

ночью серебряной вся золотистая,

она — как русалка — добрая…

   Всё благо: и жизнь! и мы! и луна!

У берега, меж камышами,

скользит и тает бледный туман.

Мы ведаем: лето сменится зимою,

зима — весною много раз,

и час наступит сокровенный,

как все часы — благословенный,

когда мы в белый туман растаем,

и белый туман растает.

И новые будут русалки,

и будет луна им светить,—

и так же с туманом они растают.

   Всё благо: и жизнь! и мы! и свет! и смерть!

2 «Вода в камышах колыхается…»

   Вода в камышах колыхается.

В небе загорелись зеленые звезды.

   Над лесом луна подымается.

Смотрите, сестрицы, гаснут звезды!

   Туман, как живой, извивается…

Туман — это наша душа водяная.

   Он редеет и, тая, скрывается…

Туман — наша жизнь и наша смерть водяная.

   В эту ночь все мы живы да радостны,