Собрание сочинений В. К. Арсеньева в одной книге - [484]

Так, осенью, пока не замерзли речки, они ловят соболей корейским способом; позже, когда в речках появляются забереги, позволяющие соболю перепрыгивать с одного края льда на другой, они пользуются китайскими плашками, и, наконец, во вторую половину зимы, когда выпадает глубокий снег, они начинают выслеживать соболя так, как это делают туземцы. В последнем случае в дело пускаются соболиная сетка, о которой говорилось выше, и обмет.

Обметом называется тоже сетка длиною в двадцать метров, шириною в один метр, с очком в два сантиметра. Этой большой сеткой окружается то место (небольшая каменистая россыпь, пень, нора бурундука и т. д.), где скрылся соболь. Обмет ставится таким образом, что верхние края его загибаются внутрь (обтягиваются шнурками), что препятствует соболю уйти, если бы он вздумал взбираться по сетке кверху. Охотник садится в стороне и ожидает, когда соболь выйдет из своего убежища. Если сеть оставлена на ночь, то к верхнему краю ее привязываются два-три бубенчика, колокольчики или какие-нибудь побрякушки. Звон их дает знать охотнику, что соболь вышел и старается выбраться из обмета. Тогда он дергает за шнурок, сетка падает внутрь и прикрывает собою зверька. Испуганный соболь начинает метаться и окончательно запутывается в сети.

Охота на соболя сопряжена с риском для жизни. Опасность является совершенно неожиданно и притом с той стороны, откуда ее, казалось бы, и ожидать нельзя.

Так, в 1904 году китаец Лю Сун-тян, с реки Санхобе, отправился на соболевание в верховья реки Кулумбе, берущей начало с западных склонов Сихотэ-Алиня.

Лю Сун-тян был добычливый охотник. Как старожил, он хорошо знал, что в Уссурийском крае первая половина зимы бедна атмосферными осадками и снега обычно выпадают лишь в феврале или в марте. Рассчитывая возвратиться заблаговременно, он взял с собою столько продовольствия, сколько мог унести на себе в котомке.

Лю Сун-тяну вначале повезло. Ловушки свои он осматривал через день, и не было случая, чтобы он возвращался с пустыми руками. Через месяц он уже имел девятнадцать отборных соболей, один другого лучше.

Но вот в начале декабря ночью совершенно неожиданно разразилась жестокая пурга и выпал глубокий снег, заваливший все его ловушки. Для очистки совести Лю Сун-тян хотел было все же обойти их, но с первых же шагов убедился, что это невозможно. Снег был глубиной по пояс. Тогда он решил прекратить соболевание и возвратиться в селение. Целый день он прокладывал себе дорогу по глубокому снегу и за весь день прошел не более полукилометра. Погода хмурилась, можно было ожидать новой пурги, и это принудило его вернуться обратно в зверовую фанзу. Между тем продовольствие быстро приходило к концу. Раньше, до снега, соболиные ловушки ежедневно давали ему рябчиков и белок, а теперь он питался тем, что захватил с собою из дому. Лю Сун-тян стал сокращать порцию с целью растянуть продовольствие на возможно большее число дней и от этого еще более обессилел.

Он слышал, что северные туземцы в таких случаях пользуются лыжами, но он не знал, как они делаются. Никакого другого инструмента, кроме топора, у него не было. Он вытесал две длинных доски, но сломал их с первых же шагов. Наконец настал момент, когда он израсходовал последние крошки продовольствия. Следующие дни он питался отбросами, которые выискивал в снегу около фанзы, а когда иссяк и этот источник пропитания, он принялся есть ремни от обуви. В конце концов очередь дошла и до соболей. Он опаливал их, мелко крошил, варил в котелке и эту своеобразную лапшу глотал с большой жадностью.

Время шло. Солнце поднималось все выше и выше. Пришел февраль. Снег, пригретый солнечными лучами, занастился[367]; потом опять ударил мороз с ветром. Когда Лю Сун-тян изрезал последнюю шкурку, он на глиняной стене фанзы сделал надпись углем, указал число съеденных им соболей, оделся и вышел. Недели через две его нашли другие соболевщики километрах в пяти от зверовой фанзы. Он стоял замерзшим в глубоком снегу, прислонившись к дереву. Одежда его была изодрана в клочки, а вся кожа на ногах, от ступни до колена, была ободрана острыми, режущими краями наста.

Другой трагический случай произошел в 1908 году на реке Тудагоу, притоке Даубихе.

Кореец Чом Ба-ги отправился в тайгу устраивать соболиные ловушки.

Место для охоты он выбрал весьма удачно. Обильный водою горный ручей и густой хвойно-смешанный лес, где было много рябчиков, бурундуков и белок, обещали ему богатую добычу.

К концу недели Чом Ба-ги устроил шестьдесят девять мостов. Он решил поставить еще один, последний мост и вернуться назад в селение, а с наступлением заморозков прийти сюда снова и приступить к соболеванию.

Как раз в том месте, где надо было устроить последний мост, поперек ручья лежала большая старая ель, хвоя с которой уже осыпалась и все ветви были обломаны. Только один сук, как раз на том месте, где нужно было ставить петлю, торчал кверху.

Кореец острым топором отсек его, но не у самого основания, а выше. Удар пришелся наискось, вследствие чего обрубленная ветка свалилась в воду, а на стволе осталась заостренная часть ее сантиметров в сорок длиною.