— Кружку на двоих! — заказал он.
— Хоть и на троих, — лениво буркнул торговец, вытирая платком красное лицо.
— Пей, — сказал Сережа, отметив пальцем середину кружки. — Пей до сих пор.
Левка, закрыв глаза, медленно потянул холодную жидкость.
— Пенки оставь, — забеспокоился Сережа.
Низенькая старушка в черном платке подошла к ним сбоку и с любопытством оглядела обоих.
— Не то я обозналась, ребятки, не то нет? — громко сказала она.
Сережа оторопело глянул на нее и с размаху толкнул товарища:
— Смотри!
У Левки цокнули зубы и на шею плеснул квас.
— Эх! — рявкнул он, растопырив руки. — Сережка! Она! Она!
— Бабушка, это вы? — задыхаясь, спросил Сережа.
Старушка закивала головой:
— Ну да, ну да…
Левка подпрыгнул и, размахивая кружкой, заорал во все горло:
— Старушечка! Миленькая!
Продавец, перегнувшись через прилавок, дернул его за трусики:
— Кружку верните, гражданин!
Левка, не глядя, сунул ему пустую кружку.
Сережа почесал затылок и облизнул сухие губы.
— Бабушка, бежим к вам домой! Сколько километров? Четыре, пять? — подхватывая старушку под руки, захлебывался Левка.
— Стой, стой! Батюшки мои, очумел ты, что ли? — отбивалась она.
— Пойдем, пойдем, бабунечка! — Левка на ходу чмокнул старушку в сухую щеку.
— Ишь как бабушку свою любят ребята! — расплылась в улыбке молочница. — Поглядеть любо!
— Затормошили совсем, — покачал головой какой-то старик.
— Напрямик! — орал Левка, расталкивая прохожих. — Жарь, бабушка!
— Голубчики, голубчики, весь народ повалили кругом себя!.. Лешие этакие! — сердилась старушка.
У ворот рынка она уперлась ногами в землю и тоненько закричала:
— Да чего вам от меня надобно-то?
— Котика рыжего, бабушка! Помните, мы отдали вам вечером на улице.
— Сестренка плачет по нем, исхудала, как спичка, — затянул Левка.
— Ишь ты… Назад, значит, взять хотите?
— Назад! Сейчас же назад!
— Вот-вот… Ну так бы и сказали, а то разорвали было на части.
— Да жив ли он еще, котик рыжий? — испуганно спросил Сережа.
Старушка вынула сложенный вчетверо платочек, обтерла лицо и, не спеша, засеменила по тротуару.
— Жив или нет? — простонал Левка.
— А с чего ему помирать-то? Толстый такой котище… И то правда, забирайте вы его лучше — бестолковый, страсть! Только и лазит по всей квартире, по всем углам нюхает…
— Пускай нюхает! Бежим, бабушка!
Старушка высвободила руку из Левкиных пальцев.
— Убери клещи-то! Такой и кот твой надоедный, как ты. Утром орет и ночью встанет орет. Совсем не нравится он мне. Уж я его дочке отдала.
— Как дочке? Какой еще там дочке? Раз, два, три, четыре…
— Насовсем? — ахнул Сережа.
— Зачем насовсем?! На подержание.
— Да где она живет хоть?
— Дочка-то? В Москве. Где же ей жить, там у ней детки…
— Адрес давайте! — сказал Левка, сжимая зубы.
— Какой адрес? Одна-то я не езжу туда. Город шумный… Покойник зять, бывало, и на метре прокатит…
Сережа махнул рукой:
— Пропал Мурлышка!
— Ну нет! — закипел Левка. — Я и в Москву поеду, и с покойником на метро прокачусь. Как щепка высохну, а достану этого кота!
— Да чего его доставать-то? — вдруг сказала старушка. — Привезла его вчерась дочка. Вот домик-то мой. Заходите, гостями будете!
Она круто свернула к маленькому крылечку, зазвенела ключами и погрозила пальцем в окно:
— Сиди, сиди, рыжий! Чего выставился? Стекло продавишь, настойчивый какой…
Левка прыгнул в палисадник, уцепился обеими руками за раму и прижался носом к окну:
— Мурлышка! Усатенький…
— Ухо, ухо, смотри! — взвизгивал Сережа.
Через минуту Левка торжественно шагал по улице.
Рыжий кот острыми когтями царапал ему шею. Сережа, весело подпрыгивая, говорил:
— Отделает он тебя здорово! Да ладно, терпи уж!
— Только б не упустить теперь, — пыхтел Левка.
* * *
Марья Павловна сняла с подоконника блюдце, вылила из него посиневшее молоко и, стоя посреди комнаты, прислушалась. Дверь широко распахнулась.
— Вот! — крикнул Левка, разжимая руки.
Рыжий пушистый ком сорвался с его груди и, взметнув хвостом, прыгнул на руки своей хозяйке. Блюдце с радостным звоном скользнуло на пол.
— Роднушка моя!.. Да как же это?..
Сережа шлепнул Левку по спине. Оба выкатились за дверь и с визгом упали в траву.
В буйной мальчишеской радости они тузили друг друга под бока:
— Нашелся-таки!.. Нашелся! Усатый-полосатый!
* * *
На зеленой аллее рассыпалась барабанная дробь. В белых панамках, с рюкзаками за спиной весело шагали пионеры. По боковым дорожкам, растроганные и умиленные, торопились за ними родители. Левка выбился из строя, подпрыгнул и замахал рукой Сереже.
— Смотри, кто стоит!
У зеленой калитки, заслонив от солнца глаза сухонькой ладонью, Марья Павловна искала кого-то в строю. Большой рыжий кот, вывернув наизнанку ухо, сидел на заборе.
— Марья Павловна! До свиданья!
Левка горячей щекой прижался к забору.
— Мурлышечка, до свиданья!
Сережа погладил кончик пушистого хвоста.
