Собрание сочинений в 5 томах. Том 5 - [7]

— Виталий Самсонович! Доброго здоровья!

— Никита, тебе чего требуется? — не отвечая на приветствие, деловым тоном спросил Виталий Самсонович. — Что имеешь по наряду?

— Шифер и цемент.

— А что держишь в уме?

— Рубероид… Хоть бы рулончиков пять. Для крыши…

— Получишь семь. Еще?

— Лишку шифера.

— Конкретно?

— Хоть бы листов сто.

— Восемьдесят. Сегодня больше не могу.

Никита кивнул в знак благодарности, тут же каким-то особенным, давно натренированным движением сунул в руку Виталия Самсоновича три десятирублевки, и тот, спокойно опустив их в свой нагрудный карман, сказал:

— Загружайся сперва цементом, да побыстрее!

— Там тоже местечка нету. Беда!

— Что за беда? Зараз место отыщется. — Виталий Самсонович крикнул шоферу, грузившему в свою машину: — Любезный, отодвинься назад и посторонись влево. Рядом станет вот этот грузовик. — И обратился к Никите: — Потом подъедешь к шиферу, а рубероид тебе поднесут, я скажу… Ну, покедова!

Часа через полтора, не выходя из кабины, Никита протянул вахтеру пропуск, улыбнулся, трогая пальцем взмокревший ус и как бы говоря: «Видишь, у меня полный порядок, так что в кузов тебе заглядывать нечего». Вахтер же и не собирался осматривать груз, он козырнул, приложив пухлую ладошку к своей кепке, и понимающе повел глазами. Тут же цепочка, слабо звякнув, упала, и тяжело груженная машина, покачиваясь и поскрипывал рессорами, выкатилась из ворот. Только теперь Никита облегченно вздохнул, рукавом вытер холодный, мокрый лоб и прибавил скорость. И хотя он уже был в безопасности, а в кузове лежали не семь рулонов рубероида, а восемь, и не восемьдесят штук лишних шиферных плиток, а более ста, на душе все еще было тревожно. Ему казалось, что следом за ним катится «Волга» с пугающим красным кушаком, что она вот-вот выскочит наперед и встанет поперек дороги. Никите хотелось побыстрее выбраться на шоссе и там в потоке машин затеряться. И все же у самого выезда он свернул на обочину, остановился и, беспечно насвистывая, вышел из кабины. Закурил, осмотрелся и, убедившись, что никакая «Волга» его не преследует, заглянул в кузов: там все лежало так же, как и было положено, — он успокоился и поехал.

«Да, ничего не скажешь, удачно съездил: и по наряду быстро получил, и еще прихватил то, что мне позарез нужно, — думал Никита, уже проезжая по знакомому шоссе. — Четыре рулона рубероида возьму себе, пригодится, а четыре отдам Катюшиной мамаше, надо же ее порадовать. У нее крыша на хате прохудилась. Без моей помощи что она может сделать? Шифер возьму весь себе на новый свинарник. Отличная будет кровля… Все ж таки как там ни говори, а хорошо, что на свете еще живут такие люди, как Виталий Самсонович и этот толстозадый вахтер. Если бы, к примеру, их не было? Нету — и все, как говорится, днем с огнем не отыскать. Тогда что? Как выходить из затруднительного положения? Сегодняшний день тому наглядный пример. Я должен был весь день проторчать возле ворот, поджидая своей очереди. А о шифере для себя лично, о рубероиде и мечтать нечего. Я же управился за какие-то два часа, и как управился! Сам себе завидую и радуюсь… А как он, подлец, взял трешку! Как свою собственную, глазом, сатанюка, не моргнул. Это же надо уметь! Да и Виталий Самсонович тоже порядочный фокусник, так ловко опустил десятки в свой карман, что будто бы и не опускал, а сами они туда повскакивали. И сразу нашлись для меня и место, и грузчики, а рулоны словно бы сами по себе припожаловали в кузов, я даже не видал, кто их принес, и не семь, а восемь… А вахтер, собака толстозадая, дажеть козырнул. Дай ему не трешку, а рублевку, не взял бы, знает себе цену, паршивец… Расскажи обо всем этом моему праведному бате. Что было бы! Взбеленился бы, поднял бы крик. А чего кричать? Кричать нечего. Да, слов нет, они живодеры и сукины сыны, но и без них же обходиться трудно»…

Никита размечтался и чуть было не проскочил мимо все так же кланявшихся ему акаций. Жестко затормозил, свернул вправо, и грузовик, поскрипывая рессорами, покатился по проселку. Вскоре Никита миновал лесок, свернул к Кубани, и вот он — Подгорный. Единственная улица лежала вдоль берега — домов двадцать, не больше. На краю улицы вытянулись в ряд три низких и длинных строения с покатыми черепичными крышами. Под этими крышами выращивалось множество кур, уток и гусей, и поэтому Подгорный назывался не хутором, а птицеводческим комплексом. Сперва было непривычно, непонятное, неведомо откуда заявившееся словцо как-то плохо ложилось на язык. Постепенно привыкли, теперь уже и слово кажется и понятным, и осмысленным, и все хуторяне выговаривают его без особого труда. Можно слышать: «Ну как там у вас, на комплексе?» — «Хорошо, дело идет, куда ни глянь — одна птица». — «Ты куда это собрался на мотоцикле?» — «Проскочу на птицеводческий комплекс, к брату». Года два назад Никита привозил на комплекс корма для птицы и случайно познакомился с Катей. Он остановил грузовик возле утиного корпуса и засмотрелся на миловидную женщину в цветной косынке и в белом халате. Задумчиво поглаживая пальцем светлый усик, Никита улыбался и молчал.

— Тебе что нужно, водитель?.