Собрание сочинений в 5 томах. Том 1 - [14]
На закате солнца приехали в Яман-Джалгу. Старинная станица растянулась по берегу Кубани. От моста улица вела к площади; на левой стороне, рядом с магазином — здание станичного Совета. На крылечке стоял сельисполнитель, или, как здесь их называют, тыждневой, — женщина лет сорока, остроносая и некрасивая, в куцей шубчонке и в валенках, носы которых полозьями торчали вверх.
— Осадчий в Совете? — спросила Чикильдина, подымаясь по ступенькам.
Женщина неторопливо и с достоинством вытерла рукавом нос, который тотчас же покраснел.
— Это ты про Тихона Ильича пытаешь? — спросила она, все еще вытирая нос о шерсть, торчащую из рукава. — А их тут нету. Они с бабами воюют.
— Вот так новость! С какими же это бабами он воюет?
— Да с какими ж? Все с теми ж и воюет, какие семена собирают.
— Ну и пусть себе собирают, — сказала Чикильдина, не понимая, о чем же говорит сельисполнитель. — Чего с ними воевать?
— Так они ж чужие.
— Кто чужие? Семена, что ли?
— Ой, господи, какая же ты непонятливая! — женщина засмеялась. — Не семена, а, говорю, бабы. Бабы чужие. Садовские.
— А-а! Теперь поняла. Значит, бабы из Садовых хуторов.
— Объявилась какая-сь Крошечкина, так от нее Тихону Ильичу покою нету. Он ей…
— Постой, постой, — перебила Чикильдина. — Так что ж они тут делают?
— Что делают? — женщина снова побеспокоила нос. — По домам ходят и семена выпрашивают. Как цыганки.
— А как тебя звать? — решив переменить разговор, спросила Чикильдина.
— Меня? Ефросинья Федотовна Гусакова.
— Вот что, Ефросинья Федотовна. — Чикильдина не смогла сдержать улыбки, глядя на маленькое, покрытое веснушками лицо Гусаковой, на ее острый носик, ставший уже белым, как редька. — Разыщи-ка Новикову Василису. А если встретишь Осадчего, ему тоже скажи, что зовет председатель райисполкома.
— Это которую ж Новикову? Погорелую?
— Да, да. Только зови побыстрее.
Ефросинья побежала по улице, хлопая валенками, а Чикильдина села на низенькие перила и задумалась. Солнце скрылось за горы, косые его лучи, отражаясь в голубом чистом небе, слабо освещали Яман-Джалгу. Над площадью, над крышами домов лежала дымчатая пелена. Мимо церкви, направляясь к станичному Совету, шел Тихон Ильич Осадчий. Увидев знакомый ему автомобиль, Осадчий заспешил, похрамывая на одну ногу. В полушубке и в желтой кепке из козлиной смушки с облезлой шерстью старик важно подходил к крыльцу, стараясь не показать своей хромоты. Поздоровался с Чикильдиной за руку, снял кепку и, поглаживая плешивую голову, сказал:
— Ольга Алексеевна! Да ты прямо как ангел-спаситель! Только я подумал о тебе, а ты уже тут как тут. Только малость опоздала. Уже мои злодеи уехали.
— А что случилось?
— С жалобой к тебе на садовских баб. — Осадчий гладил бороду. — Нет мне от них покою и мирной жизни.
— Пожаловаться еще успеешь. Лучше расскажи, как идет сбор семян.
— Да какие ж тут к чертовой бабушке семена! — вдруг обозлился Осадчий. — Это ж не работа, а насмешка над моей личностью.
— Какая насмешка? Чего ты так распетушился?
— А того, что заела меня твоя сестра Крошечкина. Вот чего я кричу! Ольга Алексеевна, и где она взялась на мою голову! — Осадчий нечаянно стал на больную ногу и заохал, сгибая колено. — С брички пихнула, чуть ногу не сломил… Ах ты, горе!
— Да в чем же дело, Тихон Ильич? — участливо спросила Чикильдина. — Ты что ж, дрался с Крошечкиной, что ли?
— О! Была охота руки марать. Только я так скажу, хоть она тебе и родная сестричка: ежели этот черт в юбке будет и в дальнейшем лезть в мою территорию, как все одно какой агрессор, то я, как советская власть, не даю тебе никакой гарантии. Ты погляди, что она учудила! Пригнала в мою станицу три воза и штук двадцать своих казачек и давай семена собирать, как все одно у себя дома. Да что ей для этого дела Садовых хуторов мало? Агитаторши в юбках распустили свои языки, на всю станицу закричали, что, дескать, мы не мы, соблюдаем новую политику и засеваем в фонд Красной Армии. А как же я? Я тут власть, меня тут люди избирали или эту Крошечку, чтоб ей черт в бок?!
— Все это, конечно, верно. — Чикильдина чуть заметно сдвинула брови. — Ну, а много семян собрали садовские агитаторши?
— Ты смеешься, — сердился Осадчий. — Тебе-то ничего, а у меня эта Крошечкина поперек горла стоит. Мы, дескать, инициативные, мы такие да вон какие. Зубы нашим бабам заговаривают, будто они сеют пятьсот гектаров для фронта, а я знаю — брешут. И говорят-то они нашим казачкам не о гектарах, а о мужьях. Хитрые! Знают, где у баб слабая струнка. Теперь же знаешь, какие наши солдатки: скажи ласковое слово о муженьке, так она последнее зерно отдаст. А тут еще Крошечкина думает так: раз я, дескать, баба, а в районе моя сестра и тоже… извиняюсь, женщина, то на нее и жаловаться некуда. А я этого дела так не оставлю! — совсем уже разошелся старик. — Я не оставлю! Если ты не укротишь эту Крошечку, то я пойду к самому товарищу Волкову. В край поеду, а своего добьюсь.
— Ты, Тихон Ильич, одну Крошечкину видишь. Она заслонила тебе весь свет. Не ее надо ругать, а себя. С Крошечкиной я поговорю, и не беспокойся, Тихон Ильич, если она виновата, ее мы тоже накажем. И не посмотрю, что она мне сестра. Но что делать с тобой? — Чикильдина развела руками.
Мыслями о зажиточной, культурной жизни колхозников, о путях, которыми достигается счастье человека, проникнут весь роман С. Бабаевского. В борьбе за осуществление проекта раскрываются характеры и выясняются различные точки зрения на человеческое счастье в условиях нашего общества. В этом — основной конфликт романа.Так, старший сын Ивана Лукича Григорий и бригадир Лысаков находят счастье в обогащении и индивидуальном строительстве. Вот почему Иван-младший выступает против отца, брата и тех колхозников, которые заражены собственническими интересами.
У каждого писателя, то ли в Сибири, то ли на Украине, на Волге или Смоленщине, есть свой близкий сердцу родимый край. Не случайна поэтому творческая привязанность Семена Бабаевского к станицам и людям Кубани, ибо здесь и есть начало всему, что уже сделано и что еще предстоит сделать. И мы признательны писателю за то, что он берет нас с собой в путешествие и показывает свой родной край, бурную реку Кубань и хороших людей, населяющих ее берега.Л. ВЛАСЕНКО.
Новый роман известного советского писателя Семена Бабаевского посвящен жизни послевоенной деревни на Ставропольщине. В романе переплетаются две сюжетные линии: одна — лирическая, другая — производственная. Повествование ведется от лица журналиста Михаила Чазова, работающего в одной из московских газет. Уроженец хутора Привольного, он приезжает в родные края и видит не только внешние перемены, но и глубокие внутренние конфликты, острые столкновения нового со старым.
Удостоенный Государственной премии роман «Свет над землей» продолжает повествование о Сергее Тутаринове и его земляках, начатое автором в романе «Кавалер Золотой Звезды». Писатель рассказывает о трудовых подвигах кубанцев, восстанавливающих разрушенное войной сельское хозяйство.
В том вошли: роман «Родимый край», где воссозданы картины далекого прошлого, настоящего и будущего Кубани, и роман «Современники», посвященный сегодняшним насущным проблемам колхозного кубанского села.Романы роднит не только место действия, но и единство темы — любовь к родной земле и советский патриотизм.
В романе «Станица» изображена современная кубанская станица, судьбы ее коренных жителей — и тех, кто остается на своей родной земле и делается агрономом, механизатором, руководителем колхоза, и тех, кто уезжает в город и становится архитектором, музыкантом, журналистом. Писатель стремится как бы запечатлеть живой поток жизни, те радикальные перемены, которые происходят на селе.
Цикл военных рассказов известного советского писателя Андрея Платонова (1899–1951) посвящен подвигу советского народа в Великой Отечественной войне.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Советские специалисты приехали в Бирму для того, чтобы научить местных жителей работать на современной технике. Один из приезжих — Владимир — обучает двух учеников (Аунга Тина и Маунга Джо) трудиться на экскаваторе. Рассказ опубликован в журнале «Вокруг света», № 4 за 1961 год.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
Роман посвящен острым проблемам современности. В основе сюжета — раздумья о жизни старого большевика Алексея Фомича Холмова, по-ленински беспокойного и деятельного, для которого всегда и во всем интересы народа, Родины превыше всего. Это произведение о коммунистической нравственности, о стиле партийного руководства, о том, каким должен быть тот, кто облечен высоким доверием народа.
Удостоенный Государственной премии роман «Свет над землей» продолжает повествование о Сергее Тутаринове и его земляках, начатое автором в романе «Кавалер Золотой Звезды». Писатель рассказывает о трудовых подвигах кубанцев, восстанавливающих разрушенное войной сельское хозяйство.Содержание повести «Сухая Буйвола» — приключения двух мальчиков, пускающихся в далекое путешествие к чабанам по степной речке Егорлык, с открытием Невинномысского канала она становится полноводной рекой, что заставляет юных героев преодолеть много непредвиденных ими опасностей и трудностей.