Собрание сочинений - [19]

       И вскричал Ерофей: "Для чего пить шалфей,

       Если дан мне волшебный гостинец?"

       У любого спроси: кто у нас на Руси

       От гостинца сего не шатался?

       Улетел в царство фей генерал Ерофей,

       Но его "ерофеич" остался.

ПОХОРОННАЯ ПРОЦЕССИЯ

       При моем последнем смертном ложе

       Трех друзей, не больше, соберу.

       И врагов найдется трое тоже,

       Если я, на радость их, умру.

       Шесть особ проводят гроб сиротский

       На погост, в последний мой приют;

       Поп — седьмой, восьмой — дьячок приходский

       Обо мне уныло запоют.

       И еще найдется провожатый,

       И при нем мне будет веселей:

       Ветерок (по счету он девятый)

       Прилетит ко мне с родных полей.

       А десятый — дождь с родного

       Хлынет вдруг из темных облаков,

       И земля дает много, много хлеба

       Для таких, как я же, бедняков.

       Как дитя, закрыв спокойно очи,

       Лягу спать и горе утаю;

       Буду ждать, чтоб ветер с полуночи

       Тихо спел мне: "Баюшки-баю!"

       Я хочу, чтоб сладки были грезы,

       Чтоб постель-земля была мягка,

       Чтоб меня оплакали не слезы,

       А дождем весенним облака.

ПУТЕВОДНАЯ ЗВЕЗДА

       1

       Если течешь, друг мой, лето увидать,

       Лето чудное, как божья благодать, —

       На себя ты, дорогая, посмотри:

       Взор твой ярче и отраднее зари.

       Этот взор, во тьме сверкающий,

       Мне напомнит небеса.

       Я, больной, изнемогающий,

       Вновь поверю в чудеса;

       Как пустыня — степь бесплодная,

       Оживет душа холодная.

       2

       Если хочешь, друг мой, осень увидать,

       Если хочешь волноваться и страдать,

       Если хочешь знать лихие наши дни, —

       Ты мне в сердце наболевшее взгляни.

       Устреми глаза лазурные

       В это сердце: видишь, в нем

       Есть порывы — вихри бурные,

       Что шумят в ночи и днем,

       Колыхая степь бесплодную

       В осень тетиную, холодную.

       3

       Осень темная несет с собой дожди.

       В осень темную ты солнышка не жди!

       Но когда ты, голубица-чародей,

       Взглянешь ласково на страждущих людей,

       Оздор_о_веют болящие,

       Что шатаются, как тень,

       И ослепшие, шарящие

       Вдруг увидят светлый день,

       И тогда, подруга милая,

       Оживится степь унылая.

       4

       Эта степь — мои бесплодные мечты.

       В темном омуте житейской суеты

       Я плыву… плыву, не зная сам — куда?

       Посвети мне путеводная звезда!

       Сжалься, друг мой, над страдающим,

       Озари мой путь скорей!

       Маяком будь, освещающим

       Тайны страшные морей,

       Где пловцы погибли многие —

       Духом слабые, убогие.

* Царь наш — юный музыкант — *

       Царь наш — юный музыкант —

       На тромбоне трубит,

       Его царственный талант

       Ноту "ре" не любит:

       Чуть министр преподнесет

       Новую реформу, —

       "Ре" он мигом зачеркнет

       И оставит "форму",

       "Что за чудное гнездо

       Наша Русь Святая!

       Как прекрасно наше "до",

       "До"… до стен Китая".

       И с женою и с детьми,

       Чувствуя унылость,

       Царь не знает ноты' "ми"

       (Есть словечко "милость").

       Помня ноты две "la-fa",

       Царь не любит сплина, —

       На Руси ему — "лафа",

       Разлюл_и_-малина.

       Царь сыграет ноту "соль"

       Без ошибки, чудом,

       Если явится "хлеб-соль"

       С драгоценным блюдом.

       Уподобясь на Руси

       Господу-аллаху,

       Он выводит ногу "си"

       (Сиречь: "да")… на плаху.

ПОХОРОНЫ

       Хоронили его в полуночном часу,

       Зарывали его под березой в лесу.

       Бросив в землю его, без молитв, без попа,

       Разошлась по домам равнодушно толпа.

       И о нем плакал только нахмуренный лес;

       На могилу смотрели лишь звезды с небес;

       Мертвеца воспевал лишь один соловей,

       Притаившись в кустах под навесом ветвей.

       Тот, кто пулей свинцовой себя погубил,

       Этот лес, это небо и звезды любил;

       Он лесного певца на свободу пустил,

       Потому — что и сам о свободе грустил.

КАЗАЧОК

       Фонари кругом бросают свет унылый, бледный.

       На забитой, жалкой кляче едет "Банька" бедный.

       Седоков у "Ваньки" двое: барыня-старушка

       Да в истасканной ливрее казачок Петрушка;

       Зябнет он, закрыв глазенки, с холоду трепещет,

       А извозчик в рукавицах лошаденку хлещет.

       Ты не бей ее напрасно! Полно, перестань-ка

       За двугривенный тиранить лошаденку, Ванька!

       Посмотри: она устала, снег ей по колено…

       Вздорожали нынче, Ванька, и овес и сено,

       У твоей несчастной клячи кожа лишь да кости,

       Привезти еще успеешь старушонку в гости!

       При фонарном слабом свете на нее взгляни ты:

       Очи смотрят тускло, дико; сморщены ланиты…

       А на них, бывало, страстно люди любовались,

       Вкруг красавицы толпою шумной увивались;

       Все ласкали, баловали барышню-резвушку…

       Жаль ее… и жаль мне также казачка Петрушку!

       Вот приехала старуха к внуку молодому,

       Отказал бы он охотно бабушке от дому,

       Да боится: у старухи водятся деньжонки.

       "Эти ведьмы очень скупы, и хитры, и тонки…

       Может быть, она оставит все наследство внуку?" —