Собрание сочинений - Том 6 - [120]

Донимает холод, сижу, не вставая, который час. Из посетителей один я да господин какой-то. Тоже устал, тянется поговорить. Познакомились. Чем занимается? Да вот церковными процессами 20-х, 30-х годов. Дел таких в архиве была пропасть, а осталось чуть. При Андропове вышел секретный циркуляр — изъять такие дела и уничтожить. Заметали следы. По крохам собирает подробности гонений на православных. Близки мне такие люди. Сам вот занимаюсь архивными раскопками. Когда засел в 85-м за Нилуса, ничего о нём не знал. Поначалу попадались похожие однофамильцы: нашёл воспоминания артиста Императорского Мариинского театра Нилуса (Нильского); труды по баллистике в пяти томах — написал артиллерист с такой же фамилией; потом отыскался манчжурский Нилус, историк КВЖД; и, конечно, художник, друг Бунина, живший с ним в Париже в квартире напротив. Поскольку тот художник тоже Александрович, подумалось, не родственник ли? Поехал в Одессу, где представлены его картины. В апреле 85-го года ходил по Одессе, вдыхая весенние ароматы пробуждённых деревьев. Само собой, потянулся в картинную галерею. Отыскал там одну даму — занимается художником. О моём Нилусе слыхала, но говорить боится. Вышли на сквер, где так хорошо в апреле. Из разговора узнал: Петр Александрович Нилус никакой не родственник Сергею Александровичу, и фамилию он носил не свою, а приёмного отца, местного помещика; сам-то был незаконнорождённым. Расстались с дамой любезно. Потом попадались упоминания о московских Нилусах, владельцах дома на Мясницкой, устроителях игорного притона. Градоначальник Москвы граф Закревский повелел тех Нилусов выселить из Москвы. Это уже подходит к моему Нилусу, вернее к его отцу и матери. Ведь икону-то семейную на чердак отнесли, жили, как и многие размагниченные интеллигенты, неблагочестиво. И сын поначалу рос-возрастал так же. Тем-то и ценнее для нас его обращение у ног Кронштадтского пастыря. Наше теперешнее окаянство очень похоже на его из первой половины жизни. Зато вторая половина какова! Чистый алмаз писаний, духовное и даже телесное преображение. Господь вразумляет Своих чад, вразумит и нас, грешных. Спаси и сохрани!

11 мая 1986 года, город Орёл.

М. В. Смирнова-Орлова . Памяти Сергея Александровича и Елены Александровны Нилус

14-го января 1929 года в доме моего отца, священника Василия Арсеньевича Смирнова, в селе Крутец, Александровского уезда, Владимирской области, скончался Сергей Александрович Нилус.

Отцу моему выпала честь приютить этого замечательного человека в своем доме вместе с женой его Еленой Александровной, урожденной Озеровой, в последний год его жизни и проводить его в последний путь.

В живых, кроме меня, не осталось больше свидетелей его кончины и последних месяцев и дней его жизни.

Поэтому я считаю долгом написать всё, что я об этом помню.

О Сергее Александровиче мой отец и вся семья наша впервые услышала от моего покойного мужа, Льва Александровича Орлова, который был большим его почитателем. Он привозил нам книгу Сергея Александровича «Великое в малом» в последнем ее издании, и мы ее с большим интересом и вниманием прочли вслух, читая по очереди по вечерам.

Последнее издание книги «Великое в малом» отличалось от первых изданий тем, что в него были включены «Сионские протоколы». О том, как к нему попали «Сионские протоколы», Сергей Александрович рассказывал так: после того как были изданы первые его книги, к нему пришла одна старушка, бывшая небогатой помещицей где-то в Орловской губернии. Она спросила, не решится ли Сергей Александрович поместить в своей книге и напечатать эти протоколы. Они остались у нее после смерти сына, который в свою очередь получил их от жены своей, еврейки, когда по каким-то обстоятельствам находился в Париже. Там его полюбила девушка-еврейка, принявшая потом христианство и вышедшая за него замуж.

Она взяла их тайком со стола своего отца, который был одним из главных «сионских мудрецов», и отдала своему жениху, сказав, что они могут пригодиться в России.

Она тайно от родителей бежала с ним в Россию, и здесь они оба умерли. Перед смертью сын попросил мать напечатать эти протоколы. Она обращалась с ними в различные издательства и к разным лицам, но везде получала отказ. Тогда обратилась к С. А., и он их напечатал. Имена этих людей нам не говорил, но я помню, под протоколами было написано: «читатель, помяни душу усопшего болярина Алексея!»

На всех нас они произвели большое впечатление, заставили по-иному смотреть на всё происходящее. В то время мы не могли и предположить, что автор этой книги будет у нас жить и нам придется проводить его в последний путь. Но пути Господни неисповедимы, и всё произошло так, как мы не могли и представить.

Способствовал этому целый ряд стечения различных обстоятельств. Вот как всё произошло. В 1926 году, по случаю рождения у меня первой дочери, я жила в Крутце у родителей, так как была неопытной молодой матерью и нуждалась в помощи моей мамы. Это было в январе 1926 года.

Вскоре отцу моему зачем-то понадобилось поехать в Александров. Возвратясь вечером из поездки, он с волнением рассказал, что встретил в Александрове хорошего своего знакомого, священника из села Велехова. Священник этот, звали его о. Михаил, рассказал, что на днях возвращаясь откуда-то домой, он застал около своего дома двух старичков, мужа и жену, которые ждали его возвращения, сидя на ступеньках крыльца.