Собрание сочинений. Том 6 - [92]

Удивляюсь, почему мы оба так интересуемся этим человеком! Полагаю, что наше любопытство возбуждают и бросающаяся в глаза внешность Горинга и его очевидное богатство. Хертон считает, что Горинг в действительности сыщик, что он преследует преступника, бежавшего в Португалию, и избрал такой способ путешествия для того, чтобы незаметно прибыть на место и застать преследуемого врасплох. Это предположение кажется мне маловероятным. Однако Хертон ссылается на альбом, забытый однажды Горингом на палубе. Хертон проглядел его и обнаружил множество газетных вырезок. Все это были заметки об убийствах, совершенных в штатах в разное время на протяжении последних двадцати лет. При этом Хертон подметил любопытную подробность: во всех заметках речь шла об убийствах, виновников которых так и не удалось разыскать. По его словам, убийства носили самый разнообразный характер и жертвами их были люди, принадлежавшие к различным слоям общества. Но каждое сообщение заканчивалось одной и той же фразой: убийца пока еще не арестован, хотя, конечно, полиция имеет все основания надеяться, что вскоре он будет задержан.

Бесспорно, альбом подкрепляет доводы Хертона, но, возможно, что это всего лишь причуда Горинга, или же, как я заметил Хертону, Горинг собирает материалы для книги, которая должна будет превзойти труд де Куинси. Во всяком случае, это не наше дело.

27 и 28 октября. Ветер по-прежнему попутный, идем хорошо.

Странно, как легко человек уходит из жизни и оказывается забытым! О Тиббсе почти никто не вспоминает. Хайсон переселился в его каюту, и все пошло так, словно ничего не случилось. Если бы не швейная машина миссис Тиббс на боковом столике, мы вообще могли бы забыть, что несчастная семья существовала.

Сегодня на корабле опять произошел инцидент, хотя, к счастью, не очень серьезный. Один из наших белых матросов спустился в кормовой трюм достать запасную бухту каната, как вдруг крышка люка свалилась ему на голову. Он успел спастись, отпрянув в сторону, но все же у него так повреждена нога, что теперь матрос почти не может работать до самого конца плавания. По его словам, все произошло из-за небрежности его спутника негра. Однако негр ссылается на сильную качку. Что бы ни являлось причиной, теперь команда корабля, и без того неполная, ослаблена еще больше.

Полоса преследующих нас несчастий подействовала угнетающе, кажется, и на Хертона: он потерял свое обычное хорошее настроение и жизнерадостность. Только Горинг сохраняет бодрость духа. Я замечаю, что он по-прежнему работает в своей каюте над картой. Его мореходные познания пригодятся, если, не дай бог, что-нибудь случится с Хайсоном.

29 и 30 октября. По-прежнему идем с хорошим попутным ветром. Все спокойно, и записывать нечего.

31 октября. Недомогание и трагические эпизоды путешествия до того расстроили мою нервную систему, что меня волнуют самые незначительные происшествия. Мне с трудом верится, что я тот самый человек, который в Антиетаме под сильным ружейным огнем сделал раненому перевязку внешней подвздошной артерии — операцию, которая требует исключительной точности. Я нервничаю, как ребенок.

Вчера ночью, около четырех склянок ночной вахты, я лежал в полузабытьи, тщетно пытаясь погрузиться в освежающий сон. Света в моей каюте не было, но лунный луч проникал через иллюминатор, образуя на двери серебристый дрожащий круг. Я смотрел на него в полусне и смутно сознавал, что он постепенно тускнеет и расплывается по мере того, как я погружаюсь в забытье.

Внезапно сон отлетел от меня. В самом центре круга появился небольшой темный предмет. Затаив дыхание, я лежал неподвижно и продолжал наблюдать. Постепенно предмет становился все больше и отчетливее, и, наконец, я разглядел руку, осторожно просунувшуюся в щель полузакрытой двери, — руку, как я с ужасом заметил, лишенную пальцев. Дверь тихо открылась, и вслед за рукой показалась голова Горинга. Лунный свет падал прямо на нее и окружал призрачным, неясным ореолом, на фоне которого резко выделялись черты его лица. Мне показалось, что никогда я не видел такого дьявольского, свирепого выражения. Его широко раскрытые глаза сверкали, и он так ощерился, что обнажились белые клыки, а прямые черные волосы словно ощетинились над низким лбом, подобно капюшону кобры.

Это внезапное бесшумное вторжение так потрясло меня, что я, задрожав, привскочил на койке и протянул руку за револьвером. Горинг тут же в очень вежливой форме извинился за неожиданное появление, и мне стало очень неловко за свою горячность. Он, бедняга, мучился от зубной боли и зашел попросить тинктуры опия, зная, что у меня есть аптечка. Что касается свирепого выражения на его лице, то он вообще не красавец, а при расстроенных нервах в призрачном свете луны легко вообразить всякие ужасы.

Я дал Горингу двадцать капель, и он ушел, горячо меня поблагодарив. Удивительно, как тяжело на меня подействовал этот незначительный инцидент. Весь день я чувствовал себя отвратительно…

Здесь я пропускаю в записях целую неделю нашего путешествия. За это время ничего значительного не произошло, и страницы моего дневника за эти числа заполнены описанием всяких мелочей.