Собрание сочинений. Том 6 - [136]

— Что, у тебя совсем ничего нет, Том?

— Мне не на что даже поесть. Все деньги, до последнего пенни, я оставил на ринге в Кингстоне вместе со своим добрым именем. Не знаю, как и жить, если не удастся сейчас же договориться хоть об одном матче. Но кто теперь согласится поддержать меня?

— Вот уж напрасно, дружище! Люди, понимающие толк в боксе, всегда тебя поддержат. Несмотря на неудачу с Нэдом Пэйнтером, ты все равно один из лучших боксеров. Но ведь есть и другие возможности немного заработать. Сегодня утром здесь побывала одна дама. Одета со вкусом, ничего показного, кричащего, а на дверце кареты герб — и вот… Она спрашивала тебя.

— Спрашивала меня? Дама?! — Молодой боксер вскочил, в его глазах отразился ужас. — Отец, уж не хотите ли вы сказать…

— Ничего плохого, мой мальчик. Я на такое не пойду. Тут уж ты не сомневайся.

— Но вы же сами сказали, что я могу немного заработать.

— Пожалуй. Во всяком случае, заработать достаточно, чтобы перебиться в это трудное время. Тут, кажется, есть что-то для тебя подходящее. Она имеет отношение к боксу. Она интересовалась твоим ростом, весом, спрашивала, какого я мнения о твоих способностях. Можешь не сомневаться, ничего плохого о тебе я не сказал.

— Уж не собирается ли она устроить матч?

— Видишь ли, дама эта, по-видимому, кое-что смыслит в боксе. Она расспрашивала и о Джордже Купере, и о Ричмонде Черном, и о Томе Оливере, но все сворачивала на тебя, допытывалась, верно ли, что ты лучший из этой компании, да заслуживаешь ли ты доверия. Вот это интересовало ее больше всего, можно ли тебе довериться. Честное слово, Том, будь ты даже боксером-архангелом, и то вряд ли смог бы оправдать все, что я о тебе наговорил.

В дверях показался буфетчик.

— С вашего позволения, мистер Крибб… Снова приехала дама в карете.

Чемпион положил на стол длинную глиняную трубку.

— Подойди сюда, мой мальчик, — сказал он и, потянув своего молодого друга за рукав, подвел его к узкому боковому окну. — Взгляни! Ты когда-нибудь видел более шикарную карету? А пару таких гнедых? Каждый рысак стоит не меньше двухсот гиней! Смотри: и кучер и ливрейный лакей — едва ли кто их перещеголяет! А вот и сама дама… Выходит из кареты… Подожди здесь, мой мальчик, пойду ее встречу.

Том Крибб ушел, а молодой Спринг остался у окна. Он нервно барабанил пальцами по стеклу. Неискушенный деревенский юноша, он не знал женщин большого света, но много слышал о западнях, подстерегающих неопытных людей в больших городах. Слышал он немало рассказов и о боксерах, которых приближали к себе богатые женщины, а потом бросали, как было с гладиаторами в Риме эпохи его заката. Не удивительно, что когда в комнату быстро вошла высокая женщина в вуали, он повернулся к ней с некоторой настороженностью и внутренним трепетом. Однако он несколько успокоился, заметив позади дамы грузную фигуру Тома Крибба, что избавляло его от беседы с глазу на глаз. Дверь за ними закрылась, и леди подчеркнуто неторопливо сняла перчатки. Затем так же неторопливо, сверкая бриллиантами на пальцах, подняла густую вуаль. Только после этого она, наконец повернулась к Спрингу.

— Это он и есть? — спросила она.

Они стояли, рассматривая друг друга с интересом, постепенно сменившимся взаимным восхищением. Она видела перед собой великолепно сложенного юношу, привлекательности которого ничуть не умаляла ни подавляемая застенчивость, ни краска смущения, залившая его щеки. А он видел женщину лет тридцати — высокую, смуглую, властную, с величественной осанкой. Каждая черта ее гордого, прекрасного лица говорила об аристократическом происхождении. Это была женщина, рожденная для придворной жизни. Склонность повелевать была у нее в крови, но ее смягчала очаровательная женственность. Глядя на нее, Том Спринг говорил себе, что еще никогда — ни в жизни, ни в мечтах — он не видел более красивой женщины. Тем не менее какой-то внутренний голос предупреждал его об опасности. Да, у нее прекрасное, непостижимо прекрасное лицо. Но выражает ли оно искренность и доброту? К восхищению ее красотой у Тома примешивалось подсознательное чувство антипатии.

Дама же думала о своем. Она уже не видела в молодом боксере человека и теперь критически рассматривала его как машину, предназначенную для определенной цели.

— Рада познакомиться с вами, мистер… мистер Спринг, — сказала она, осматривая его с придирчивостью барышника, покупающего коня. — Он вовсе не так высок, как вы меня заверяли, мистер Крибб. Мне помнится, вы говорили о шести футах.

— Так оно и есть, сударыня, но это не бросается в глаза. Только тощие кажутся высокими. Вот посмотрите, наши головы на одном уровне, хотя я и лишился шерсти на макушке, а во мне ведь шесть футов.

— Какой у него объем груди?

— Сорок три дюйма, сударыня.

— На вид вы очень сильны, мистер Спринг, это верно. Надеюсь, вы к тому же и смелы?

Спринг пожал плечами.

— Не мне говорить об этом, сударыня.

— Насчет смелости — уж это я могу вас заверить! — поспешил вмешаться Крибб. — Почитайте, сударыня, номер «Спортивной хроники» с отчетом о встрече Тома с Нэдом Пэйнтером. Как он держался против Нэда! До самой последней секунды, пока тот из него дух не вышиб. Я был его секундантом, и уж мне-то все известно. Могу показать вам куртку, которая была тогда на мне, и вы сразу поймете, до чего Том вынослив.