Собрание сочинений. Том 2. Письма ко всем. Обращения к народу 1905-1908 - [186]
В «Исследованиях по истории русской мысли» (М., 2002. С. 47) Колеров, определяя «жанровый генезис и инспирации листовок Братства», объявил их «очевидным прототипом» листовки Г. А. Гапона, но никаких доказательств не привёл. Анализ же выявляет коренные различия по стилю и содержанию (см. прим. 96). У Гапона, в отличие от лаконичного обращения ХББ, витиеватая риторика («Славные незабвенные рабочие, кровью спаянные дорогие товарищи»), речь от первого лица; его форма – приказ («ловите, презирайте, убивайте»), а пафос – месть. Тогда как Братство показывает, что должны делать верующие в Спасителя, напоминает о велениях Господа и только уповает на веру и совесть народа.[88] Гапон говорит от себя, диктует форму и методы действий, снимая с людей всякую ответственность («разрешаю!»), и нигде не упоминает о Христе. Братство даёт примеры благообразных поступков, никак не принуждая к ним, не предопределяя выбор. Один проповедует насилие и разрушение, а другие призывают к мученичеству и страданию; Гапон толкает к массовым убийствам, а ХББ внушает, что убивать людей – грех. Поэтому сходство ограничено действительно очевидным фактом – в обоих случаях это листовки. Но в условиях имперской цензуры такой способ довести до людей свои идеи стал обычным делом (см. прим. 113), и без весомых аргументов говорить о каком-то «прообразе» и «подстрекательстве», как минимум, некорректно.
В. И. Кейдан в компилятивной статье «На путях к граду земному» повторил ложные положения Патнэма, но понятие «христианский социализм» применительно к Братству отверг как «взятое из западно-европейской политической жизни» и неадекватное его идеям и идеалам, подчеркнув, что «достижение традиционных политических свобод» было лишь средством их осуществить. В документах ХББ Кейдан безошибочно увидел «первую попытку вывести и сформулировать социально-экономическую доктрину, исходя из догматики православия», хотя и счёл веру в переустройство общества на евангельских основах «наивным утопизмом» (ВГ. С. 14–16).
Разницу между ХББ и мережковистами лучше всего указал А. А. Ермичёв: и первые «хотели обновления церковной жизни, но не за счёт разрыва с исторической церковью» и создания собственной, а возвращаясь к первохристианству; «никаких “неохристианских” откровений не принимали», но хотели «приблизить такое положение, при котором Церковь могла бы свободно и достойно нести свою ношу духовного окормления общества» (РФОП. С. 220, 10).
Заведомую клевету содержала статья С. М. Половинкина (ПЭ. РПЦ, 481): здесь сознательно подменена цель ХББ («Программой-максимум являлся социализм») и предлагаемые пути («Христианская общественность заключалась в анархизме»);[89] налицо недобросовестное цитирование (упразднению подлежала не всякая власть, а основанная на чём-либо внешнем, и только в церковной жизни). Всю эту ложь буквально, но без ссылки на автора, повторил архиеп. Константин (Горянов) в докладе «Опыт встречи» (Империя и религия. СПб., 2006. С. 37). Любопытно его сопоставление: «Читая воззвания этого братства, перестаёшь понимать, где Свенцицкий, а где – Мережковский». Действительно, в кн. последнего «Не мир, но меч» (1908) многое взято из программы ХББ и преломлено антицерковным сознанием. Но претендующий на роль историка идей академик РАЕН забывает, что написано это на год (а то и 2–3) позже, чем документы Братства, а до переоценки ценностей летом 1905 Мережковский совсем иначе относился к самодержавию и государству вообще.[90] Никак нельзя утверждать, что ХББ образовалось на основе идей деятелей РФС; наоборот – отталкивалось от них, в частности, иначе трактовало удачно найденный термин «правда о земле». Достаточно сравнить позиции Тернавцева: «Сокровенная в христианстве правда о земле – учение и проповедь о христианском государстве» (ЗПРФС. С. 19), и Свенцицкого: «Никакое христианское государство немыслимо» (Наст. изд. С. 172), плюс требование ХББ отделения Церкви от государства. Многочисленные подлоги (в т. ч. мнимое чаяние Тернавцевым «третьего завета») и внутренние противоречия[91] выводят измышления архипастыря за рамки серьёзного научного исследования.
Мудрее были мыслители, определявшие программу ХББ как социальное христианство, выступавшее за демократизацию общества, отделение Церкви от государства, создание христианской общественности (Вениамин (Новик), игум. Православие. Христианство. Демократия. СПб., 1999. С. 194). Протопресвитер Виталий Боровой в докладе «Социальная проблематика в русском богословии» отмечал, что расцвет религиозно-философской и богословской социальной мысли в сер. XIX – нач. ХХ вв. породил ряд выдающихся деятелей – борцов за социальную справедливость (в числе их поимённо названы организаторы ХББ). Выдающийся проповедник и знаток церковной истории призвал тщательно изучать это малоизвестное в наших современных христианских кругах явление и взгляды обличителей неправды тогдашнего христианского общества; сломать стереотипы и использовать лучшие положения в их трудах для развития церковно-общественной мысли (Тысячелетие крещения Руси. Междунар. церк. науч. конф. «Богословие и духовность». Т. 2. М., 1989;
