Собрание сочинений, том 19 - [39]

Ослепленные бешеной жаждой возмещения, вы наткнулись на настоящее осиное гнездо народных требований о возмещении. Если эти осы, раздраженные до крайности, в один прекрасный день вылетят наружу, — на вашу долю легко может выпасть, сверх известного возмещения, еще изрядная доза повреждений!. [Игра слов: «Entschadigung» — «возмещение», «Beschadigung» — «повреждение». Ред.] («Neue Rheinische Zeitung» от 27 марта.)

В следующей статье (номер от 29 марта) Вольф описывает самую процедуру выкупа феодальных повинностей. Знаменитым генеральным комиссиям, которые должны были руководить этим делом по целой провинции, были подчинены королевские поместные комиссары и их помощники, королевские землемеры и регистраторы. Как только поступало заявление о выкупе феодальных повинностей со стороны помещика или крестьянина, появлялись в деревне эти чиновники, и господин помещик тотчас же приглашал их к себе в замок, щедро угощал и обрабатывал.

«Зачастую такая обработка производилась еще раньше, а так как господа рыцари не скупятся на шампанское, когда с его помощью можно кое-чего достичь, то любезные старания сеньоров приводили большей частью к успешным результатам».

Правда, иногда попадались и неподкупные чиновники, но они являлись исключением, да и это не помогало крестьянам.

«В тех случаях, когда поместный комиссар со своей стороны строго придерживался буквы закона, крестьянам это приносило мало пользы, коль скоро, например, владелец поместья или его доверенный привлекал на свою сторону землемера. Еще хуже было для крестьян, когда, как правило, между поместным комиссаром, землемером и господином сеньором царило самое теплое согласие. Рыцарское сердце могло тогда радоваться.

Во всей полноте власти, которой умело облекать своих сочленов старопрусское чиновничество, появлялся королевский комиссар среди собранных в судейской корчме крестьян. Он неукоснительно напоминал крестьянам о том, что находится здесь и действует среди них «именем короля».

«Именем короля!» При этих словах перед глазами крестьянина сразу возникают все мрачные фигуры: жандармы, экзекуторы, сеньоральные судьи, ландраты и т. д. Ведь все они душили его, выжимали из него все соки — и всегда «именем короля»! Именем короля! Это звучало для него, как палка или как тюрьма, как налоги, десятины, барщина и специальные сборы. Ведь все это он должен был платить тоже именем короля. Если же такое вступление комиссара не производило достаточного действия, если община или отдельные крестьяне в том или другом пункте упорно не соглашались с планами помещика и комиссара, то комиссар превращался в олимпийского громовержца, осыпавшего ошеломленную толпу крестьян тысячью священных проклятий, а затем прибавлял более мягко: если вы и дальше станете устраивать такие глупые проволочки, то, помяните мое слово, вам придется порядком раскошелиться! Этот символический намек на крестьянский кошелек большей частью решал дело: повинности и обязательства теперь легко было приспособить к желаниям помещика».

Затем приступали к обмеру земли, и тут подкупленный землемер, со своей стороны, обманывал крестьян в пользу помещика. Для оценки доходности, качества почвы и т. д. привлекались в качестве экспертов окружные старосты, и те давали свое заключение в большинстве случаев тоже в пользу помещика. Обделав все это и после вычета части земли, отходящей к помещику в качестве компенсации за отмену феодальных повинностей, твердо установив, наконец, остающееся крестьянам количество моргенов земли, — господа рыцари вместе с поместным комиссаром старались, где только это было возможно, перенести пашню мелкого люда в наихудшее место. Хорошая земля присоединялась к помещичьей, а крестьянам взамен отрезалась та часть господской пашни, которая регулярно затоплялась в дождливые годы. Кроме того, землемер уворовывал у крестьян часть пашни еще при окончательном обмере. В огромном большинстве случаев крестьяне были беззащитны: кто затевал тяжбу, — как правило, бывал этим разорен, и лишь при исключительно благоприятных обстоятельствах крестьянин мог добиться своих прав.

Дело заканчивалось составлением и подписанием всех договоров или закрепительных грамот генеральной комиссией, а также... счетом общих расходов, и тут-то начиналось подлинное горе крестьянина.

«Для характеристики этих счетов нет другого слова, как наглые. Крестьянин мог протестовать, мог рвать на себе волосы — все было напрасно. С состоянием его кошелька вовсе не считались: государственная казна забирала свою часть гербового сбора, а остальное служило для оплаты генеральной комиссии, поместных комиссаров и т. д. Вся эта чиновничья свора жила на широкую ногу и весело. Небогатые юнцы, служившие в качестве поместных комиссаров, пользуясь бесчинством разбойников-рыцарей, очень скоро выскакивали тоже в ряды владельцев дворянских имений. Нечего и добавлять, что решение дел в генеральных комиссиях находилось в руках дворянства. Без этого делишки господ рыцарей не обстояли бы так хорошо».

Денежный отчет о всех расходах этих генеральных комиссий по доброму старопрусскому обычаю никогда не публиковался, так что народ и не знает даже, чего собственно стоил ему выкуп феодальных повинностей, проводившийся до 1848 года. Но каждая из общин и каждый крестьянин никогда не забудут, как приходилось им тогда «раскошеливаться».