Собрание сочинений, том 14 - [280]

«Free Press», — но и была переиздана без какого-либо участия с моей стороны в виде брошюр по меньшей мере тиражом в 15000 экземпляров в Лондоне, Шеффилде и Глазго. Я разоблачал, кроме того, в это же время великого демократа Луи Бонапарта — сперва ь немецкой работе («Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта»), которая на германской границе была повсюду конфискована, но широко разошлась в Соединенных Штатах и в выдержках появилась в тогдашнем лондонском органе чартистов[614]. Так «клеветать» на «великого демократа» Бонапарта я продолжаю в «Tribune» до настоящего дня, подвергая анализу его финансовую систему, его дипломатию, его способы ведения войны, его idees napoleoniennes {наполеоновские идеи. Ред.}. Луи Бонапарт прислал в «New-York Times» открытое благодарственное письмо за ее выступления против этих «клеветнических» нападок. 7 лет тому назад я изобличил даже «великого демократа» Штибера в книге «Разоблачения о процессе коммунистов», которая была уничтожена на баденско-швейцарской границе. Г-н Мейен мне уж как-нибудь простит это. Теперь такая клевета демократична, так как она распространяется «с высокого соизволения начальства». Как часто я ошибался во времени, доказывает наряду с органом г-на Эдуарда Мейена также и орган г-на Йозефа Дюмона в Кёльне {«Kolnische Zeitung». Ред.}. Когда я в 1848 и 1849 гг. взял на себя смелость выступить в «Neue Rheinische Zeitung» в защиту венгерской, итальянской и польской наций, кто больше всех шипел и поднимал вой, как не орган г-на Йозефа Дюмона в Кёльне? Правда, тогда Луи-Наполеон Бонапарт не осенил еще национальности «либеральной» благодатью. О том, что бывшие редактора «Neue Rheinische Zeitung» остались верны своим взглядам, знает даже бывший г-н Йозеф Дюмон, ныне Джузеппе дель Монте, из опубликованной в начале войны Фридрихом Энгельсом брошюры «По и Рейн». Что же касается эдуардмейенской демократии «в узком смысле слова», то после того как я ее игнорировал в течение 9 лет, я только дважды и притом недавно нарушил молчание: один раз выступлением против Кошута, другой раз выступлением против г-на Готфрида Кинкеля. Действительно, я сделал в газете «Volk» несколько замечаний с чисто грамматической точки зрения по поводу эстетических излияний Кинкеля в «Hermann». Это было все, что я написал в газету «Volk», кроме статьи о Виллафранкском мире под заглавием «Quid pro quo»[615]. Но по представлениям Эдуарда Мейена «добрый демократ» имеет, по-видимому, такое же право нарушать «деспотические» правила синтаксиса, как и перебегать из республиканского лагеря в роялистский.

В конце этого послания я нахожусь в затруднении, противоположном тому, в каком находился Гегель в начале своей «Логики». Он хочет там перейти от «бытия» к «ничто», я — от «ничто» к «бытию», то есть от Эдуарда Мейена к делу, к делу Фогта. Чтобы не тратить лишних слов, поставлю Карлу Блинду следующие вопросы:

Не сделал ли мне Блинд 9 мая на трибуне во время митинга, организованного Уркартом, несколько сообщений о Фогте, по содержанию целиком совпадающих с листовкой «Предостережение»?

Не опубликовал ли Блинд в лондонской «Free Press» от 27 мая анонимную статью, под заглавием: «Великий князь Константин — будущий король Венгрии», передающую в основном содержание листовки «Предостережение», только без упоминания имени Фогта?

Не поручал ли Блинд напечатать упомянутую листовку за его счет в Лондоне, в типографии г-на Ф. Холлингера, 3, Личфилд-стрит, Сохо?

Вопреки всем уверткам мейенской демократии и даже наперекор великому незнакомцу, «превосходному юристу» г-ну Йозефу Дюмону, все вертится вокруг вопроса: кто дал напечатать листовку «Предостережение»? Только за перепечатку этой листовки была привлечена к суду аугсбургская «Allgemeine Zeitung». Только от обвинений, содержащихся в этой листовке, Фогт счел необходимым очиститься перед всем светом. Перед лицом, опубликовавшим листовку, были, как выразился бы Роберт Пиль, three courses open to himself {открыты три пути. Ред.}. Либо он сознательно лгал. Этого я о Карле Блинде не думаю. Либо он впоследствии убедился, что сведения, давшие ему право напечатать листовку, были ложные. Тогда он тем более обязан дать объяснение. Либо, наконец, доказательства у него в руках, но из личных соображений он хочет замять все дело и с великодушным смирением выносит тухлые яйца, которыми бросают в меня, а не в него. Но не должны ли все личные соображения отпасть в таком важном деле, как выяснение отношений между германским имперским регентом in

partibus {in partibus infidelium — вне реальной действительности. Ред.} и императором французов de facto {фактически. Ред.}?

Карл Маркс

Напечатано в приложении к газете «Reform» № 139, 19 ноября 1859 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

На русском языке впервые опубликовано в книге: К. Маркс. «Господин Фогт», 1936 г.

К. МАРКС ЗАЯВЛЕНИЕ В РЕДАКЦИЮ «ALLGEMEINE ZEITUNG»

Фогт, который знает свою братию, сделал очень ловкий маневр, переместив первоисточник направленных против него разоблачений из так называемого демократического лагеря в социалистический. Но я, в свою очередь, нисколько не заинтересован помогать этому quid pro quo