Собрание сочинений, том 14 - [248]
«Неделю спустя после Бискампа Маркс также написал в «Allgemeine Zeitung», предлагая ей «судебный документ» в качестве доказательства против Фогта, о котором мы, может быть, поговорим еще в другой раз. Таковы корреспонденты «Allgemeine Zeitung»».
Из всей этой передовицы № I я взял в качестве предмета иска только перепечатанный в виде первого пункта отрывок, и притом лишь следующие фразы оттуда:
«Одним из главных занятий серной банды» (находящейся под главенством Маркса) «было так компрометировать проживающих в отечестве лиц, что они должны были платить деньги, чтобы банда хранила тайну и не компрометировала их. Не одно, сотни писем посылались в Германию с угрозой разоблачить причастность к тому или иному акту революции, если к известному сроку по указанному адресу не будет доставлена определенная сумма денег».
Здесь я, разумеется, потребовал от Цабеля доказательства истинности его утверждений. В первом сообщении своему адвокату г-ну юстицрату Веберу в Берлине я писал, что требую от Цабеля не «сотен угрожающих писем», даже не одного письма, а хотя бы одной строки, уличающей кого-нибудь из моих хорошо известных партийных товарищей в указываемом Цабелем позорном деянии. Ведь Цабелю достаточно обратиться к Фогту, чтобы немедленно получить дюжины таких «угрожающих писем». А если бы случайно Фогт не мог представить ни одной строки из сотен угрожающих писем, то он, во всяком случае, мог бы назвать несколько сот «проживающих в отечестве лиц», которые подвергались вышеуказанным вымогательствам. Так как эти лица находятся в «Германии», то они были во всяком случае более доступны берлинскому суду, чем женевскому.
Итак, моя жалоба в суд на Цабеля за его передовицу № I ограничивалась одним-единственным пунктом — политическим компрометированием проживающих в Германии лиц с целью вымогательства у них денег. В то же время для опровержения других утверждений его передовицы № I я привел ряд фактов. Здесь я не требовал доказательства истинности, а приводил доказательства лживости.
Вопрос о серной банде, или также бюрстенгеймерах, был достаточно разъяснен письмом Иоганна Филиппа Беккера. Для выяснения характера Союза коммунистов и моей причастности к нему можно было вызвать в Берлин в качестве свидетеля, между прочим, Г. Бюргер-са из Кёльна, одного из осужденных по кёльнскому процессу коммунистов, и взять с него на суде показание под присягой. Далее, Фридрих Энгельс нашел среди своих бумаг датированное ноябрем 1852 г. письмо, подлинность которого подтверждалась почтовыми штемпелями Лондона и Манчестера и в котором я сообщал ему о последовавшем, по моему предложению, роспуске Союза, а также и о приведенных в решении о роспуске мотивах — именно, что со времени ареста кёльнских подсудимых всякая связь с континентом оборвалась и что подобное пропагандистское общество вообще теперь несвоевременно. Что касается бесстыдного утверждения Цабеля о моих связях «с тайной полицией в Германии и Франции», то оно якобы доказывалось отчасти кёльнским процессом коммунистов, отчасти процессом Шерваля в Париже. К последнему я еще вернусь позже. По поводу же первого я послал своему адвокату свои вышедшие в 1853 г. «Разоблачения о кёльнском процессе коммунистов», обратив его внимание на то, что можно вызвать в Берлин адвоката Шнейдера II из Кёльна и взять с него под присягой показания о моем участии в деле раскрытия полицейских гнусностей. Утверждение Цабеля, будто я и мои партийные товарищи «заполняли столбцы реакционной печати Германии доносами на тех демократов», которые «не признавали» нас, я противопоставил тот факт, что я никогда — ни прямо, ни косвенно — не посылал из-за границы корреспонденции ни в одну германскую газету, за исключением «Neue Oder-Zeitung». На основании моих статей в этой газете — а в случае необходимости, и свидетельских показаний одного из ее редакторов, д-ра Эльснера, — можно будет доказать, что я никогда не считал нужным упоминать хотя бы имя того или другого «демократа». Что же касается корреспонденций Либкнехта в «Allgemeine Zeitung», то сотрудничество его в этой газете началось весной 1855 г., три года спустя после роспуска Союза и без моего ведома; кроме того, в этих корреспонденциях — как свидетельствуют годовые комплекты «Allgemeine Zeitung» — давалось соответствующее его партийной точке зрения освещение английской политики, но там нет ни звука о «демократах». Если же Либкнехт, когда я уезжал из Лондона, послал в «Allgemeine Zeitung» появившуюся в Лондоне листовку против «демократа» Фогта, то он имел на это полное право; ведь он знал, что издателем этой листовки был «демократ», которого сам «демократ» Фогт приглашал к участию в его «демократической» пропаганде и, следовательно, считал равным ему самому «демократом». Смешная выдумка Цабеля превратить меня самого в «корреспондента «Allgemeine Zeitung»» убедительно опровергается письмом, написанным мне г-ном Оргесом (приложение 10) за несколько дней до начала аугсбургского процесса, в котором он, между прочим, старается рассеять мои предполагаемые «либеральные» предубеждения против «Allgemeine Zeitung». Наконец, ложь Цабеля, будто «неделю спустя
