Собрание сочинений. Том 1. Второе распятие Христа. Антихрист. Пьесы и рассказы (1901-1917) - [240]

Всё разлетится вдребезги. – «Безбожие русской интеллигенции есть не только роковая для неё самой черта, но это есть проклятие и всей нашей жизни» (Булгаков С. На пиру богов // Из глубины. М., 1991. С. 131).

…через два-три поколения… – Ср.: «…чрез поколение, много чрез два, иссякнет наше православие» (Феофан Затворник, свт. Письма о христианской жизни. М., 1997. С. 139).

Лучше разврат… – Схожего мнения придерживался Л. Толстой: «Если мальчик ходит по скверным местам и кутит, то больше шансов, что он выберется, чем если он берётся рассуждать о Боге» (Гусев Н. Два года с Толстым. М., 1973. С. 70).

Кто ищет – находит. – «Ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят» (Мф. 7, 8).

Наследство Твердыниных

Сохранилось три машинописных экземпляра пьесы: один (с авторской подписью и пометками, касающимися пунктуации) хранится в Государственном центральном театральном музее им. А. А. Бахрушина, два других (в т. ч. с многочисленными режиссёрскими замечаниями П. П. Гайдебурова) находятся в рукописном фонде РГБИ.

27 февраля 1913 Свенцицкий писал Ф. А. Коршу: «Опять я стучусь в Ваш театр! На этот раз пьеса моя лишена всякой тенденциозности, написана в бытовых, реалистических тонах и потому, может быть, окажется более подходящей для Вашего театра». Видимо, в Москве не решились на постановку, тогда автор обратился в Общедоступный театр. Премьера состоялась 16 декабря 1913 в Санкт-Петербурге, на сцене Народного дома графини С. В. Паниной. Роли исполняли: Твердынин – Бессонов, Андрей Иванович – Золотарёв, Сима – Павел Павлович Гайдебуров, Оля – Королёва, Клавдия Антоновна – Топоркова, Пётр Петрович – Лебедев, Софья – Надежда Фёдоровна Скарская, Анна Васильевна – Мария Михайловна Марусина. Пьеса была сыграна весьма достойно и в народной аудитории имела шумный успех («автора вызывали»), тем необъяснимее, что дальнейших представлений не последовало.

Критики, как всегда, спорили и вторили друг другу, но противоречили сами себе. «Несмотря на довольно удачную в общем компоновку и свежесть некоторых штрихов, драма эта – после “Детей Ванюшина”, “Торгового дома” и других пьес, представивших в новейшей драматической литературе власть денег и ужасы семейного деспотизма в старокупеческих домах, – не является уже ни в какой степени новою и оригинальною. Минутами кажется, что автор хотел придать ей не одно только бытовое, но и какое-то иное, более общечеловеческое значение. Но нет в ней ни настоящих просветов в глубину человеческой души, ни художественно очерченных характеров, и общее впечатление от неё как от литературного произведения получилось тяжёлое и тусклое. И тем не менее она смотрелась в театре легко – как что-то несочинённое, правдивое, а некоторые её сцены, где автор даёт возможность по-настоящему испытать волнение любви или обиды, возмущение, трогали и даже захватывали» (Гуревич Л. Общедоступный театр // Речь. 1913. 17 декабря. № 345). «В этой бытовой драме, в сущности, очень мало нового в смысле фабулы и среды. Чувствуется в молодом авторе веяние Найдёнова и даже автора “Торгового дома” Сургучёва. А основной мрачный колорит, которым проникнуты некоторые сцены, и какая-то надуманность психологических переживаний – как бы указывают на влияние Достоевского. <…> В сценическом отношении пьеса г. Свенцицкого удачна. Она экономна. В ней нет ничего лишнего. Даже некоторая примитивность в изображении характеров не вредит пьесе. Пусть не новые положения, не новые коллизии, но сама интрига развёртывается быстро, давая нарастание действия» (Пётр Ю. [П. М. Соляный] Общедоступный театр // Театр и искусство. 1913. № 51. С. 1048). «Автор обнаружил огромное знание законов театральности, и действие у него развёртывается с каждым актом, постепенно, давая нарастание драмы. Нельзя не отметить также экономию в средствах изображения у Свенцицкого. Эта экономия граничит даже порой с сухим примитивом. Правда, характеры действующих лиц разнообразны и ясны. Но ясность эта какая-то сухая, определённая, словно все эти лица обрисованы только штрихами, без переходов и оттенков» (Тимофеев С. Общедоступный театр // День. 1913. 17 декабря. № 342).

«Эффектен в театральном смысле трагический финал пьесы, когда кроткий, христиански тихий Андрей вдруг в запальчивости убивает олицетворение Сатаны – скрягу Твердынина» (Соляный). «Он сам – странная смесь Гарпагона с Грозным. Он наводит страх на всех одним своим видом. Он царь, он бесконтрольный домовладыка. <…> Эффектный финальный выстрел вызывает восторг зрителя своею неожиданностью, потому что все остальные, не менее сильные, моменты в пьесе г. Свенцицкого, увы! – предвидеть легко даже самому непосредственному зрителю!» (Тимофеев). Все рецензенты сходились, что образ Софьи «мало обоснован в психологическом плане», и дружно отмечали мастерство ведущих артистов (примечательно: Скарской и Гайдебурову было в тот момент, соответственно, 44 и 36 лет, а их героям – 22 и 19).

…двум господам не служат… – «…Ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть» (Мф. 6, 24).